Книга Кальдорас, страница 28 – Линетт Нони

Хлоп. Ушел.

Это было предупреждение, то, что сказала Библиотека, когда просила подтвердить, что он хочет пройти через это. Было много причин, по которым Нийкс хотел отказаться, но это не была одна из них. Однажды он уже умер, и этого было достаточно. Он не планировал делать это снова и не собирался позволять страху быть вычеркнутым из жизни — что бы это ни значило — удерживать его от выполнения задания.

Но, по крайней мере, ему не пришлось беспокоиться о том, что его вторая смерть может произойти от руки Эйвена, не в этот раз. Потому что…

— Теперь ты можешь разморозиться. Двигайся, говори, делай все, что хочешь, — сказал Нийкс, чувствуя неестественную тягу к команде, которая передавалась через него прямо Эйвену.

Нийкс все еще не мог поверить в то, что Библиотека предложила ему сделать — провести запретный ритуал предъявления прав на мятежного принца. На самом деле ему удалось осуществить это только благодаря его собственной связи с Алекс исиле ее воли, которая все еще текла по его венам. Эйвен был ошеломлен неожиданным появлением Нийкса ранее в тот день, его мгновенный шок позволил Нийксу за считанные секунды прорваться сквозь его защиту, вскрыть его плоть…

И заявить о своей воле.

Нийкс почувствовал отвращение при одной мысли об этом. Но он также понимал, почему это было необходимо. Потому что теперь, если Эйвен попытается убить его, он сам решит свою судьбу.

Если Нийкс умрет, то и Эйвен тоже.

У Библиотеки было извращенное чувство юмора, это уж точно. Особенно учитывая все остальное, что она рассказала Нийксу.

— Как поживает наша дорогая Эйлия? — спросил Эйвен вкрадчивым тоном, который противоречил смертельной ярости на его лице.

— Во-первых, она вовсе не твоя «дорогая», — сказал Нийкс, небрежно скрестив руки на груди. — Звезды, можно подумать, ты уже должен был это понять. Безответная любовь, что-нибудь напоминает? — Он нашел мстительное удовольствие в том, как Эйвен заскрежетал зубами, прежде чем продолжить: — А во-вторых, новое правило: тебе запрещено говорить о ней.

И снова он почувствовал, что команда покинула его, а затем Эйвен резко закрыл рот, не сказав того, что собирался.

— А теперь, — продолжил Нийкс, — у тебя есть какие-нибудь вопросы? О том, что я сказал тебе раньше?

Эйвен перешел с общего языка и ответил на меяринском, который он всегда использовал гораздо менее официально.

— Ты имеешь в виду, как Сорайя де ла Торра вернула тебя к жизни, чтобы ты мог отправиться в место, которое не было разделено с тобой, для выполнения задачи, которая не была разделена с тобой, и как я вынужден сопровождать тебя против своей воли, по — как ты уже догадался — причине, которая не была разделена с тобой? — Гнев Эйвена усилился, его насмешка стала еще более явной, когда он сказал: — Нет, Нийкс. С чего бы мне задавать какие-то вопросы?

Это были те моменты, которых Нийкс боялся, те, когда становилось легче забыть все, что произошло, о том, как тьма уничтожила его когда-то лучшего друга. Потому что этот Эйвен, язвительный, саркастичный, сообразительный Эйвен, был тем, кого Нийкс давным-давно считал своим братом. Но теперь того Эйвена не было. Заявленный или нет, Нийкс не мог рисковать и терять бдительность рядом с ним, даже если Библиотека поощряла его к этому.

— Каждыйзаслуживает шанса на искупление, — сказала Библиотека Нийксу после того, как раскрыла намерение, чтобы два врага-меярина сотрудничали. — Даже Эйвен Далмарта.