Книга Пташка, страница 203 – Ксения Скворцова

Судимир выпрямился, и его глаза холодно блеснули, так что сердце девушки кольнуло от сходства боярина с Бьярки.

– Оставь его, Гнеда. Незачем ворошить то, что едва успело улечься, – твердо проговорил он.

– Мы плохо расстались. Я обидела его, но не по своей воле и хочу объясниться с ним, – упрямо ответила Гнеда, с отчаянием замечая, как боярин делается все отстраненнее.

– Не знаю, что произошло меж вами, и знать не желаю, – раздражаясь, оборвал ее на полуслове Судимир, – но когда он вернулся… Я покойников краше видал! Многое случалось на моем веку, и тебя осуждать я не вправе, но и ты оставь моего сына! Бьярки, может, и наворотил дел, но то от глупости и молодости, не со зла. Он не знал, что попадет в такие жернова, что перетрут и косточки целой не оставят. – Судимир сверкнул недобрым взором на Гнеду. – Только оживать парень стал, и тут ты… Полно! Оставь его, Гнеда, честью прошу, оставь!

Девушка стояла, стиснув зубы.

Неужели она так просто уйдет? Даст старому медведю заговорить себя?

Она должна была хотя бы попробовать оправдаться.

– Господин!

– Он согласился жениться, – веско сказал Судимир, будто извлекая свое последнее оружие. – Что бы там ни стряслось, хоть раз о нем подумай, не об одной себе. Дай ему забыть, не баламуть воду!

– На Звениславе? – тихо спросила Гнеда, чувствуя, как красиво переливается имя на языке.

Боярин кивнул в ответ.

– Я уеду, уеду навсегда. Я не помешаю. Только позволь мне сказать ему два слова. Только чтобы он знал, – прошептала девушка.

Они смотрели друг на друга одно долгое мгновение, и наконец Судимир моргнул, сдаваясь.

– Будь по-твоему. Я передам ему, а там уже пускай сам решает.

Боярин тяжело поднялся и сердитой поступью удалился.

Гнеда вскочила. Кровь прилила к лицу, сердце бешено застучало. Что она скажет Бьярки? Столько раз девушка мысленно проговаривала эту речь, но нынче та показалась бессмысленной и косной, не объясняющей ничего. Гнеда принялась ходить взад и вперед по книжнице, заламывая руки и сбивчиво шепча, лихорадочно пытаясь привести мысли в порядок.

Дверь скрипнула, и девушка судорожно обернулась.

Судимир стоял один. На его суровом лице были написаны мрачное торжество и облегчение.

Гнеда открыла рот, но хозяин лишь покачал головой.

– Он не хочет тебя видеть.

– Чтоон сказал? – едва слыша саму себя, спросила девушка, и глаза боярина смягчились отблеском сострадания.

– Что поныне сыт твоими давешними словами.

Она опустила голову, и дурацкие рясна неуместно весело прозвенели по вискам.

– Уезжай, девочка, – почти ласково проговорил Судимир. – Так будет лучше для всех.

Он стоял, прислонившись плечом к столбу гульбища, бесстрастно взирая на то, как челядь выводит из конюшни вороного и грузит в повозку какие-то узлы. Наверное, вещи, до сих пор остававшиеся в Сбышиной горнице. Или дары, которыми отец хотел откупиться от девушки, лишь бы та поскорее убралась из усадьбы.

Его взгляд не выражал никаких чувств, и Бьярки мог бы гордиться равнодушием, с которым провожал глазами не то слуг, не то воинов, сопровождавших богатые сани. Но Бьярки удалось сохранять спокойствие только до того мига, как с крыльца принялась спускаться, неловко опираясь на услужливо протянутые руки, девушка в расшитой шубе.

Сердце споткнулось на мгновение, прежде чем продолжить бег с удвоенной скоростью. Словно оно тоже заметило ее и принялось отчаянно рваться навстречу, чуя, вопреки его злому окрику, что лишь подле нее могло найти покой. Словно смеясь над хозяином, который в гордыне решил бросить вызов самому себе.