Книга 54 по шкале магометра, страница 69 – Мария Папкова, Елена Станиславская, Александр Добсон, и др.

Эта неприятность дорого обошлось чёрному магу. У вдовы оказались наследники, скорбь которых по безвременно ушедшей тётушке выразилась в крупной сумме. Суды, скандалы. И клиенты куда-то пропали. Призрака боятся, что ли. А чёрный-чёрный маг радуется, как мальчишка. Как же, хоть раз в жизни его магия сработала.

Спишь? Почему не спишь? Страшно? Скучно??? Ну, как умею. Про Гарри Поттера? Не знаю историй про Гарри Поттера. Давай лучше про горшок каши расскажу. Магия? Есть там магия, горшок волшебный, сам кашу варит. А зачем, кстати, тебе магия? Одни неприятности от неё. Папа мой всю жизнь колдовал, а теперь без работы сидит. А я с маленькими непослушными девочками нянчусь. Во сколько твоя мама прийти обещала? В десять? Уже половина одиннадцатого. А куда пошла, не говорила? К ведьме на судьбу гадать? Обратилась бы ко мне, я б ей всё рассказала. Ну ладно, значит, слушай сказку про горшок каши, а потом сразу спать. Страшную, конечно, страшную. В чёрном-чёрном городе в маленьком чёрном-чёрном доме жила-была маленькая девочка…

С Гранитом они не виделись лет пятнадцать, а может и больше; тот как уехал учиться на автослесаря, так и затерялся где-то в городских дебрях. Юрка и не вспоминал о нём, точнее, пытался не вспоминать, а ещё точнее, забыть старался изо всех сил. Гранит был полной Юркиной противоположностью – высокий, красивый, русый чуб волной над синими смеющимися глазами, и весь его бесшабашный вид словно говорил: вот он я – первый парень на деревне!

Даже имя его, Гранит, не вызывало должных насмешек. Ну дразнили, конечно, то Магнитом или Метеоритом обзовут, то Мрамором. Но это же совсем не то, что Юрец-огурец или Юрка-штукатурка.

– Маманька! Ну почему, почему ты назвала меня этим дурацким именем? – обиженный на весь свет маленький Юрик-мазурик прибегал с улицы и, рыдая, ронял чумазое сопливое лицо в мамины колени, ища утешения и защиты.

– И-их, глупый! Да Юрий, знаешь, какое имя знатное! Его сам Гагарин носил и не прикамедничал. А Гагарин – самый большой человек на свете. Сел в ракету, поехали, говорит, и – вжик! – в небо; всю планету сверху видал, – мать заботливо вытирала фартуком заплаканное Юркино лицо. – Хочешь быть космонавтом?

– Хочу!

– Тогда умывайся и иди кашу есть. В космонавты только сильных и здоровых берут!

Юрка усердно запихивал в себя кашу, потом подходил к зеркалу и пытался представить себя космонавтом. Получалось плохо: хилое, нескладное недоразумение в зеркале ничуть не походило на звёздного героя. А летать хотелось. И Юрка летал. Во сне.

Разбегался посильнее, подпрыгивал, взмахивал руками-крыльями и летел над черепичными крышами, над цветущим лугом, над извилистой белёсой речкой, над стадом сонных бурёнок. Всё выше, выше. И такой восторг, такая радость накатывала, словно каждая клеточка, каждая молекула Юркиного тела смеялась от счастья.

– Привет, Юрец! Сколько лет не виделись! А ты всё такой же, ничуть не изменился!

– Здравствуй, Гранит. Какими судьбами? Неужто решил в родные пенаты вернуться?

–Да нет. Родителей проведаю и снова в город. У меня ж работа, дом, семья, а самое главное – нашёл я там правильный жизненный путь! Вот живём, суетимся, гребём под себя всё что можем, и вдруг – бац! – приехали, поезд дальше не идёт, а мы и не успели о душе подумать. Ты Библию читал?