Книга Тайны ночных улиц, страница 77 – Елена Румянцева, Кирилл Токарев, Наталья Ильина, и др.

В чёрных глазах отражалось пламя.

– Его казнили пять лет назад. Но я всегда знала, что он вернётся. Он пыталсяговорить со мной. Звал. Умолял помочь поначалу. А потом… потом пообещал, что вернётся. Обязательно вернётся.

Значит, у мертвеца было целых пять лет, чтобы набраться сил.

– Ты с ним связана? Как?

– Я… могла стать его последней жертвой. Михель похитил меня. Но его уже искали. Устроили облаву. – Элке говорила всё тем же безучастным голосом. – Он уже успел показать мне свою коллекцию. Черепа. Кости. Он называл меня своей новой дочкой. Когда его волокли – кричал, что придёт за мной. Когда-нибудь.

Проклятье. Цепочка случайностей. Вначале – искренняя вера Бернгарда Веймарского и Густава Горна в то, что им противостоят только измотанные войска императора. Затем – кирасиры Фердинанда Австрийского, которые погнали то, что осталось от армии Горна по лесам и долинам Швабии. И наконец – этот дьявол. Насильник и людоед Михель-Голландец, который выбрал неподходящее время для мести.

«Для него – время как раз подходящее. Война кормит волков. Волков и трупоедов. Чёрт, что может быть лучше?»

Крики с улицы звучали всё громче, и Аксель, вырвавшись из хватки безумной горожанки, бросился наружу.

Во внутреннем дворике постоялого двора был настоящий ад. Тяжеленные створки ворот слетели с петель, и в проём лезло нечто, на что невозможно было смотреть без содрогания. Аксель лишь мазнул взглядом по потусторонней твари: торчащие наружу осколки рёбер, хитросплетения мёртвых мускулов и сухожилий, нечто, похожее на панцирь, набранный из черепов. И – человеческие лица, намертво впаянные в гниющую плоть.

Выхватив шпагу, Аксель бросился вперёд, с трудом сдерживая рвотные спазмы. Мерзость была, с одной стороны, абсолютно чуждая, а с другой – пахла, словно развёрстая братская могила.

– Огонь, капитан! На железо им плевать! – Волдо бросил в руки Акселю тяжеленную оглоблю, обмотанную тлеющей ветошью. Показывая пример, с короткого замаха ударил мертвячью мешанину по… наверное, сейчас это следовало называть «клешнёй».

Не раздумывая, Аксель последовал примеру наёмника. Удар. Ещё. Тычок в оскаленную… пасть? Или развёрстую грудину? К чёрту. Время разбираться настанет потом.

– В сторону! – старый головорез чувствительно толкнул капитана в бок. Вовремя. Через долю мгновения то самое место вспахала чудовищная лапа, похожая на исполинские костяные грабли.

Он ударил снова – и с удовольствием услышал треск костянойброни гадины. Это – тоже битва. Что с того, что вместо ровного строя пехотинцев с пиками – бесформенная груда мёртвой плоти? Бей. Круши. Не задумывайся, если хочешь выжить.

Аксель не знал, как долго продолжалась схватка. Запах горелой мертвечины намертво въелся в кожу, руки устали держать неудобную жердину, а кладбищенская мерзость всё ещё пыталась прорваться в их «крепость». Краем глаза он видел, как погиб кирасир с перебинтованным лбом: длинная суставчатая лапа, составленная из звеньев позвоночника, метнулась вперёд, пробив солдата насквозь. Видел, как драгун упал на колени и со слезами на глазах стал шептать нескладную молитву. Продолжалось это недолго: тварь одним движением снесла ему полчерепа. А затем с грохотом рухнула крыша конюшни. Страшно завизжали в смертной агонии ни в чём не повинные кони. И ещё одна тварь полезла вперёд, расталкивая гниющей тушей дерево и камень.