Онлайн книга «Тайны ночных улиц»
|
Если бы ещё эти самые двери оказались со стеклянными вставками, было бы, наверно, уютнее, особенно сейчас – вечером, с отключённым электричеством и занимавшейся за окном метелью. Осторожно двигаясь за подругой, Дарья невольно представила себя в древнем заброшенном замке – узкий проход, темнеющие проёмы комнат, томное поскрипывание паркета, и худенькая девушка со свечой впереди. В довершении картины Машке не хватало длинного, в пол, платья. – Ты чего там плетёшься? – прошептала подруга. – Тут я… А ты чего шепчешь? – так же тихо отозвалась Даша. Афанасьева хохотнула чуть громче, но тоже не в полный голос: – Не знаю, всё так торжественно… Смотри! Она отошла немного в сторону, подняв высоко свою кастрюльку со свечами и позволив Даше оглядеться. Они оказались в спальне Машиных родителей: тяжёлые шторы плотно закрыты, широкая кровать с резным изголовьем в форме лилии, мерцающие в свете свечей бра. Слева от входа, у стены, ловило отражение двух девчонок громоздкое трюмо с массивным овалом зеркала. – Класс, правда? – восторженно хвасталась Афанасьева. – На Новый год себе купили обновку… Круть, да? Синицына зачарованно кивнула. – И, прикинь, ещё что я придумала, – Маша поставила кастрюльку со свечами на трюмо, исчезла на мгновение в темноте коридора. В кладовке послышался грохот, словно свалилось что—то тяжёлое и мягкое, потом – оханье и скрип. – Афанасьева, тебе помочь? – Даша выглянула из спальни. – Не-е, я уже тут. Оно легкое… На колесиках… Медленно разворачиваясь в узком коридоре, чавкая резиновыми тапками, Маша втягивала в комнату нечто высокое, плоское, в деревянной оправе и на широкой нескладной подставке. – Это что такое?! Но подруга не отзывалась, кряхтя и шумно вздыхая. Даша не выдержала, схватила за угол деревянной рамы, потянула её на себя. Штуковина оказалась и впрямь не столько тяжёлой, сколько неудобной и большой: в высоту едва-едва прошла в дверной проём, а в ширину – вообще пришлось втягивать по очереди в начале один угол, за ним – второй. «Штуковина» оказалась напольным зеркалом. Когда всё, наконец, было позади, и онооказалось в спальне, Маша довольно подпрыгнула: – Та-дам! – она слегка поправила деревянную раму. Перед озадаченной Синицыной встало её собственное отражение во весь рост: растрёпанные волосы, смущённый вид, стекляшки очков в модной оправе. В несмелых бликах свечей она увидела себя странно потерянной, словно чужой. – Здорово, да? – не унималась Афанасьева. – Это от старого гарнитура осталось, не дала продать. Буду у себя в комнате делать ремонт, его там пристрою. Раму только перекрашу, сделаю её светлой-светлой. Представляешь? Даша представила. – А зачем ты его сюда припёрла? Афанасьева, любовно поглаживавшая гладкое полированное дерево, встрепенулась: – Как «зачем»? Гадать сейчас будем! – На зеркалах? – Дашка боязливо поёжилась. – Конечно… – Так вроде же в полночь надо?.. Подруга развела руками: – Ага, в полночь такие стучимся к мамке с папкой со свечкой: пустите в зеркало потаращится, да? Синицына, не тупи! Та пожала плечами. – Ерунда это всё, не верю я… Машка хитро прищурилась, приблизив лицо к самому уху подруги: – А на суженого-ряженого? – и заглянула в глаза, прикусив нижнюю губу, томно добавила: – А если Пашка Истомин явится? А? И гоготнула. – А как? Ты знаешь? – с сомнением в голосе отозвалась Синицына. |