Онлайн книга «Незваная»
|
Но музыка звучала странно, точно ей не хватало места, и Мстислава догадалась, что песне на дают вырваться на простор тесные стены избы. Она открыла глаза. Шуляк сидел на лавке, зажмурившись, скрестив худые лодыжки, и играл на жалейке самую простую пастушью погудку. Костлявые пальцы любовно перебирали по тонкому стану дудочки, а из пожелтевшего коровьего рога лились тоскливые, пробирающие до мурашек звуки. Закончив песню, колдун опустил жалейку на колени и открыл глаза. Мстиша ещё никогда не видела его таким умиротворённым и спокойным. Медленно переведя взор на княжну, Шуляк улыбнулся — просто, без привычной язвительности. Если бы Мстиша не знала лучше, подумала бы, что улыбка была искренней. Смущённая переменой в колдуне, Мстислава беспокойно поёрзала на месте. Только сейчас она заметила, что её руки, покоившиеся на Незванином одеяле, были опрятно обмотаны чистыми холщовыми повязками. — Глупая волчья жена, — беззлобно проговорил Шуляк. — Я больше не жена ему, — тихо возразила княжна, отводя взгляд. — Вот как? — удивился старик. — А кто же ты? — Не знаю, — честно ответила Мстиша. — Как я здесь очутилась? — Нашёл тебя заоколицей. Мороз не всутерпь, а ты дуришь, — неодобрительно покачал головой колдун. Назойливая мысль не давала покоя, и как ни трудно было Мстиславе признать свою неправоту и пойти на попятную, она чувствовала, что должна сказать ему. — То, что я наговорила… — Мстиша откашлялась и неловко скомкала пальцами краешек одеяла. — Это не всё правда. Я хочу сказать, ты был вправе затаить обиду на того князя. Он воспользовался твоей неопытностью, а мать оказалась слишком жестока. — Она подняла взор. Колдун смотрел с внимательным любопытством. — Сделанного не воротишь, и корить себя вечно бессмысленно. Думаю, не проходило и дня, чтобы ты не пожалел о том, что сделал. Прости себя и проживи остаток жизни в мире с собой. — Спасибо, княжна. — Шуляк медленно поклонился, и в его движениях не было и тени насмешки. — А теперь послушай и меня. Сделанного не воротишь, сама говоришь. Придётся тебе вмаяться в новую жизнь. Только коли бы ты вся была в своей коже, в одной лишь красе, то не променяла бы её на мужа. То, что ты есть, внутри осталось. — Шуляк приложил руку к сердцу. — Корить себя бессмысленно, — опять повторил он Мстишины слова, — но ты можешь делать то, что должно. — Что же? — прошептала княжна. — Прими это обличье как свой дом. Не приноси новых увечий — поверь, ему хватает старых. Привыкни жить в этом теле, но никогда не забывай, кто ты на самом деле. Мстислава приоткрыла рот, чтобы возразить, но старик повторил: — Всегда помни о том, кто ты. Сохрани себя, княжна. Не давая ей ничего сказать, Шуляк снова заиграл. Мстиша закрыла глаза, и по её щеке скатилась одинокая слеза. *** С этого дня она начала медленно возвращаться к жизни. Ослабшее тело было ещё полбеды. Мстиша чувствовала, что с отъездом Ратмира что-то внутри надломилось. Огонь её души потух, съёжился до тлеющего уголька. В отцовском саду росла молодая яблонька. Сначала на неё не могли нарадоваться, так пышно она цвела и так рьяно, жадно пустилась в рост. Маленькое деревце уже приносило порядочное слетье, но зима, в которую умерла мама, выдалась лютой. Старые, сильные яблони выстояли, а хрупкое деревце побил мороз. Весной яблонька зацвела, но уже не так нарядно, как за год до того, а листья стали мельче и тусклее. Дерево выжило, но с тех пор росло медленно и неохотно, и никогда большене вернулось к былой крепости и силе. |