Книга Чуж чуженин, страница 167 – Ксения Скворцова

Голос подвел Шуляка, у него перехватило горло, и на миг Мстислава решила, что он заплачет. Но колдун быстро взял себя в руки и сухо закончил:

– А мать прокляла меня и велела отправляться на все четыре стороны.

Мстиша изумленно ахнула.

– Так, значит, это твоего отца жалейка? – Она показала на красный угол.

Волхв кивнул.

– Единственное, что я забрал из дома.

– И что же случилось потом?

Шуляк поднял на Мстишу взгляд, и в один миг его приоткрывшаяся было личина вернулась на место. На язвительном, насмешливом лице стало не разглядеть следов далекого детского горя.

– А что случилось потом – не твоего ума дело! – желчно процедил он и резко встал из-за стола.

Мстислава еще некоторое время разочарованно смотрела на опустевшую лавку, слушая, как Шуляк сердито карабкается на печь, загасила лучину и улеглась на свое жесткое ложе.Ночную тишину нарушал лишь треск неугомонного сверчка да беспокойные вздохи ворочавшейся во сне Незваны.

Через несколько дней после ночной поездки Мстислава обнаружила на своей лавке две гладкие, пахнущие льняным маслом спицы. Но когда за ужином она поблагодарила Шуляка, тот лишь скривился, пропустив ее слова мимо ушей.

Теперь работа пошла куда быстрее. Мстислава проводила за вязанием каждый свободный миг, совсем забыв о сне, и вскоре у нее получилось что-то вроде кольчужки – легкой, почти невесомой и грубоватой. Незвана кидала на ее рукоделье презрительные взгляды, но Мстише было все равно. Только бы получилось. Но когда долгожданный день настал и готовая рубашка лежала у нее на коленях, она не почувствовала облегчения. Лишь новый страх. Ведь теперь предстояло проверить, не обманул ли ее колдун, все ли она сделала правильно и сможет ли вернуть Ратмиру человеческий облик.

И хотя Шуляк не проявлял никакого видимого любопытства к тому, как продвигалась работа Мстиславы, в тот миг, когда она с зажатой в трясущихся руках рубашкой вышла во двор, он оказался рядом. Колдун бросил быстрый взгляд на то, во что превратились ее прекрасные косы, и ответил скупым одобрительным кивком.

– Идем, замок отворю.

Мстислава покорно поплелась за стариком на непослушных, кисельных ногах. Во рту сделалось невыносимо сухо.

Когда они подошли к клетке, волк даже не пошевелился, лишь в полутьме коротко блеснули два желтых огонька. Зверь распростерся на полу, положив морду на вытянутые передние лапы, и в самом деле походил на домашнюю собаку. Но в его расслабленной стати отражалось не развившееся со временем доверие к своим пленителям, а приобретенное равнодушие к собственной судьбе.

Шуляк принялся возиться с замком, заставив волка наконец повернуть голову. Дверь клетки со скрипом отворилась, и зверь предупреждающе заворчал. Шуляк отошел в сторону, давая Мстише дорогу, и она нерешительно заглянула ему в глаза. Но, кажется, волхв не собирался выручать ее из нового затруднения.

Сглотнув, Мстислава робко шагнула вперед. Рокот, раздававшийся из волчьей груди, стал громче. Она замерла и испуганно обернулась на старика, но тот, не встречая ее взгляда, смотрел на зверя, который, пошатываясь, поднялся на лапы и ощетинился.

Мстиша сглотнула и, крепче вцепившись в рубашку, выставила ее вперед, словно щит. Она сама все начала, она и должна закончить. Шуляк оставался рядом, но это самоебольшее, что он мог для нее сделать. Мстислава сама должна была войти в клетку и набросить рубашку на волка. Она сама должна была вернуть мужа, чего бы ей это ни стоило.