Онлайн книга «Чуж чуженин»
|
Видя, что не сумел свалить волка одним выстрелом, Сновид снова потянулся к колчану. – Нет! – закричала Мстиша. Она торопливо вышла вперед и загородила волка собой. – Отойди! – приказал Сновид. Его взгляд метался между ней и подраненным зверем. – Некрашка! Держи ее! Волк утробно зарычал, прижав уши к голове, и обнажил клыки. Мстислава бросилась к Сновиду, пытаясь выбить оружие, но он раздраженно откинул от себя ее руки и толкнул к слуге. Тот, невзирая на неистовое сопротивление, попытался сгрести Мстишу в охапку. – Да как ты смеешь, смерд! Или у тебя голова лишняя?! Не помня себя от ярости, Мстиша наотмашь хлестнула челядина по лицу, и перстень Ратмира рассек ему губу. – Не смей, Сновид! – закричала она, вмиг позабыв о Некрашке, заметив, что боярин снова напружинивает тетиву. – Не смей! Сновид выпрямился в полный рост, и, точно грозовой вспышкой, Мстиславу озарило пониманием: весь этот путь Сновид проделал лишь ради одного мига. Он согласился пойти с Мстишей, только чтобы убить Ратмира. – Не смей! Но Сновид, не обращая на нее внимания, хладнокровно смотрел на истекающего кровью волка, который отчего-то не делал никаких попыток сбежать. – Думал, я прощу тебе? – сквозь зубы процедил Сновид, не отрывая горящего холодной злобой взгляда от припавшего к земле зверя. – Думал, сможешь получить мою Мстишу? Бешеная тварь, сдохни! Некрашка схватил дернувшуюся Мстишу за плечи, но она с остервенением высвободилась и набросилась на Сновида. Стрела сбилась с пути и полетела в сторону, а соскочившая тетива хлестнула Мстишу по рукам. Потеряв равновесие, они повалились в снег. Сновид пытался освободиться от Мстиславы, намертво вцепившейся в полы его кожуха, когда откуда-то сверху раздался бесстрастный голос: – Кто посмел пролить кровь на моей земле? Оба на миг замерли, но Сновид быстро опамятовался и, воспользовавшись замешательством Мстиши, вскочил на ноги. Она же осторожно выглянула из-за Сновида и увидела стоящего рядом с раненым волком старца. Высокий и сухощавый, закутанный в серую, видавшую виды поддёвку, он окидывал всех троих грозным, птичьим взглядом из-под насупленных бровей. – Шуляк, – прошептала Мстиша, уже понимая, за что колдун получил свое прозвище. Старик коротко скосил пронзительный взгляд на княжну и едва слышно хмыкнул. – С каких это пор Медынь стала твоей землей прозываться? – сипло спросил Сновид, вызывающе глядя на чужака. – Не Медынь здесь и не Зазимье, а межа. На меже я и живу спокон веку, и нет здесь ничьей воли, кроме моей. – Колдун смерил боярина насмешливым взором. Он отвернулся от Сновида, кажется, тут же забыв о его существовании, и с удивительной для своего возраста проворностью присел на корточки перед волком. Суровое лицо, на котором одновременно отразились раздражение и сострадание, смягчилось. Нисколько не опасаясь, Шуляк протянул руки к утробно ворчащемузверю и взялся за стрелу. Тихий ропот перерос в угрожающее рычание, но старик, не обращая на него внимания, осторожно потянул древко на себя. Прикрыв глаза, он принялся нашептывать: – Поверх земли пришло – поверх земли и поди, поверх снегу пришло – поверх снегу и поди, в полдерева пришло – в полдерева и поди, вихорем пришло – вихорем и поди. Поди, стрела, цевьем в дерево, во свою матерь, а железо – во свою матерь, в землю, перо во птицу, а птица в небо. Не у камня вода, не из дерева руда. Кровь спекается, мясо срастается, из веки по веки, отныне довеки. |