Книга Чуж чуженин, страница 141 – Ксения Скворцова

Мстиславе не потребовалось особенного знака или чутья, чтобы понять: она видела перед собой существо, в которое превратился ее муж. Она просто знала. Но это знание ничем не помогало. Волоски по всей коже встали дыбом, и страх – чистый, идущий не из разума, а прямиком от тела, – заструился по жилам обжигающим холодом.

Нужно было спасаться, но оцепеневшая Мстиша не могла оторваться от тусклых желтых глаз, пытаясь найти в них хоть каплю человеческого. Ужас мешался с отчаянным желанием узнать в глядящем на нее с враждебностью и недоверием звере хотя бы крупицу Ратмира.

Волк слегка повел носом, и Мстислава затаила дыхание. Он вытянул морду, настороженно принюхиваясь, и она, не отводя взгляда, принялась медленно снимать рукавичку. Кровь стучала в висках, точно взывая к ее благоразумию, но Мстиша не позволяла себе слушать. Она оказалась лицом к лицу со своим самым страшным сном. То жуткое и немыслимое, что она так тщательно загоняла на задворки сознания, стояло перед ней во плоти. И, обуздывая ужас, Мстислава, точно молитву, не переставая твердила себе, что в темнице из шерсти и клыков заключен ее любимый. И что заточила его туда она сама.

Волк подобрался и тихо заворчал, когда рукавичка упала в снег, но Мстислава продолжала смотреть в полные подозрения глаза. Она помнила, как отец остерегал: прямой взгляд дразнит и вызывает зверя на поединок. Но существо, в очи которого она смотрела, не было зверем. Мстиша упрямо вглядывалась в янтарные зеницы, надеясь добраться до Ратмира. Она смотрела, как когда-то смотрел на нее сам княжич: минуя внешний покров, в самое сердце. Мстиша знала, что, если только не струсит, сможет дотянуться до порабощенной волком души.

Медленно, по вершку, она начала простирать руку к зверю. Пальцы дрожали, и Мстиша боялась сделать даже вдох, так что закружилась голова. Поймав солнечный луч, в перстеньке вспыхнул камень, и Мстиславасудорожно улыбнулась доброму знамению. Что, если ее прикосновение вернет Ратмира? Что, если стоит ей дотронуться до черного меха, и на месте зверя окажется ее муж? Еще чуть-чуть, и волк сделает шаг к ней, и тогда…

– Мстиша, замри! – грубо разорвал мягкую тишину хриплый окрик Сновида.

Мстислава вздрогнула, отдернув протянутую руку, а волк вздыбил шерсть и предостерегающе зарычал. Сновид бежал по снегу, а вдалеке за ним, неловко застревая в сугробах, поспешал Некрашка.

– Не тронь ее, гадина! – злобно рявкнул Сновид. Он остановился и, припав на одно колено, быстро вытащил из-за спины уже изготовленный лук. Боярин не глядя выхватил из тула стрелу и упругим вымеренным движением натянул тетиву.

Волк ощерился. Из-за вставшей торчком шерсти он казался гораздо крупнее, чем был на самом деле.

– Нет, Сновид!

Мстишу колотило. С одной стороны, ее распирал гнев на не вовремя появившегося боярина, с другой – она испытала малодушное облегчение оттого, что больше не оставалась один на один со страшным существом, в котором пыталась разглядеть мужа.

– Сновид! – взмолилась Мстислава.

– Не шевелись, – сквозь зубы приказал он ей, не сводя прищуренных глаз с хищника.

Волк пригнул морду к земле и угрожающе зарычал.

– Уходи, – почти плача, прошептала волку Мстиша.

Сновид продолжал держать зверя на прицеле. От напряжения у него дрожали предплечья. Задыхаясь, к хозяину подоспел Некрашка. Волк дернулся, и Мстиша не сумела понять, собирался ли он броситься или, напротив, решил отступить. Все произошло слишком быстро. Мстиша услышала шипение стрелы и следом – исполненный боли вой, яростный и обиженный. Целомудренно-белую пелену снега окропили алые брызги, и Мстиша закричала. Стрела угодила зверю в бедро, и он припал на раненую лапу. Волк ощетинился, готовый биться не на жизнь, а на смерть.