Книга Бессердечный охотник, страница 39 – Кристен Чиккарелли

На ногах – белые чулки, на одном колене пятно от травы. Руне было велено сидеть спокойно, но энергия в ней била через край, что по воле художника или непроизвольно отобразилось даже на картине. Глаза ее светились. В них плескались озорство и смех, словно девочке очень хотелось рассмеяться, но она держалась, наказанная хорошо себя вести.

Эта была любимая картина Руны. Ей всегда казалось, что она стремится передать ей какую-то тайну.

Хранить портрет ведьмы, которую сама предала, не противозаконно, но это может вызвать подозрения у Гидеона.

– Я готова была избавиться от картины, после того как ее отправили на чистку, – тихо произнесла Руна. – Но потом оставила, хотела не забывать, что зло кроется там, где меньше всего ожидаешь его найти. Я оставила картину, чтобы всегда об этом помнить.

Гидеон мог решить, что она говорит о зле, совершаемом ведьмами, как бабушка. Но для Руны злом было то, что она сделала с человеком, которого любила.

– Ты была очень милой, – сказал он, внимательно изучая ребенка на картине.

Руна посмотрела на него пристально. Вино на него не подействует, может, похожий эффект окажут ее слезы?

Питаешь слабость к девочкам, которые плачут?

Она еще не проиграла первую схватку. Надо взять себя в руки прежде, чем заклинание вытащит из глубин ее души еще более страшную правду.

– Только была милой? Сейчас нет? – Она откровенно кокетничала.

С помощью заколдованного вина сведения от него не получить, но есть и другие способы. Их она применяла и раньше к ничего не подозревающим молодым людям.

Стоило подумать, что подобное она проделает с Гидеоном, и внутри все стянулось в тугой узел. Однако действенные варианты закончились, другого она не видит. Необходимо спасти Серафину, сделать это можно, лишь узнав, где ее держит Кровавая гвардия. Руну не покидало предчувствие, что Гидеон сам отвез ее туда.

Внезапно он сосредоточил на ней все свое внимание. Направленная энергия вызвала дрожь.

– Милая? Нет. – Он рассматривал ее, глаза блестели от близости пламени свечи. – Я бы так не сказал.

Она провела кончиком пальца по краю лацкана его пиджака.

– А как бы ты сказал?

Гидеон неотрывно следил за ее пальцами.

Руна ненавидела эту часть спектакля. Кокетливые взгляды и прикосновения, после которых шли поцелуи, – последний и отчаянный шаг в надежде получить нужные сведения.

Но этот шаг необходим. Руна готова была сделать все возможное, чтобы спасти больше ведьм от того страшного конца, который пришлось пережить бабушке. И к которому она сама привела ее.

Гидеон так ей и не ответил.

– Что ж… – Она положила руки ему на грудь, намереваясь провести по плечам. – Конечно, ты…

Гидеон сжал ее запястье, останавливая. Руна перевела взгляд и увидела, что внимание его сосредоточилочь на ее руке.

Не сказав ни слова, он осторожно провел пальцами по ладони. Сердце подпрыгнуло к самому горлу оттого, какими медленными, но уверенными были движения. Он будто точно знал, что делает, – это было не в первый, а в тысячный раз.

Руна сглотнула, в местах прикосновений кожа стала горячей.

Гидеон подался вперед и прижался щекой к ее щеке.

– Руна… – Дыхание его было жарким. – Ты хочешь вернуться?

– Вернуться? – пробормотала она.

– Да, к гостям. – Пальцы скользнули по шее, задержались на ключице. – Они будут задаваться вопросом, куда мы пропали.