Книга Змейка и крылья ночи, страница 101 – Карисса Бродбент

Это был смертный приговор. Мы даже по лестнице Мише не поднимем, не говоря уже о том, чтобы затащить на ристалище. И это перед испытанием Полулуния, в котором будут убиты половина участников? Она не выживет.

– Ниаксия отказала ей в отзыве заявки, – поправила Райна Джесмин.

– Да пусть Ниаксия катится!..

При этом утверждении несколько гвардейцев неодобрительно ахнули.

Но к Ниаксии это не имело никакого отношения, и мы все это знали. В просьбе Мише было отказано из-за ее дружбы с Райном. Не имея четких связей ни с каким домом, она могла оказаться ришанкой.

Терпение Джесмин было на исходе.

– Если у тебя есть возражения, можешь изложить их министеру. А теперь идем.

Два гвардейца взяли Райна под руки, и показалось, что он подумывает, не вступить ли с ними в бой, прежде чем окончательно сдаться. Я смотрела, как он уходит. Во рту пересохло.

Второй пергамент Джесмин протянула мне:

– Это тебе. От Винсента.

В письме, которое я взяла, было всего четыре слова, написанных безупречным почерком: «Сегодня ночью. Перед рассветом».

Я подняла взгляд на Райна. Он обернулся, и меняпотрясло выражение его лица: вид откровенной беспомощности.

Из-за Мише. Это из-за Мише.

– Красивый, – сказала Джесмин, проследив за направлением моего взгляда. – Неплохой выбор. Но лучше бы нашла себе не из бунтовщиков, а то не оберешься неприятностей.

«Все не так», – хотела отрезать я, но вместо этого спросила:

– Подтвердилось, что ответственны за это ришане?

– Да.

Я ждала продолжения, и Джесмин негромко рассмеялась:

– Орайя, насколько подробно тебе ответить? Ты же больше многих других знаешь, на что они способны. Ты вряд ли хорошо помнишь, каково тебе было на их территории, но при этом хочешь поехать туда после окончания испытаний? Ну вот, это твой шанс. Сейчас тебе проще, чем когда-либо, будет заколоть этих гадов так, чтобы Ниаксия не смотрела на тебя за это косо.

Я сжала челюсти. Почему меня бесит, что она все знает – о моем прошлом, о моих планах? Почему меня бесит, что Винсент ей это рассказал?

– Орайя, я не шучу, – понизила она голос. – Поосторожнее с ним. Он симпатичный, но он – ришанин.

Мне захотелось расхохотаться ей в лицо. Можно подумать, я не знаю лучше, чем кто другой, какой осмотрительной надо быть с хорошенькими вампирскими юношами. Нет, я не доверяла Райну. Я даже не знала, нравится ли он мне. («Да неужели?» – тотчас прошептал в глубине мозга чей-то голос.) Но я знала, что не он устроил нападение. Я знала это с непоколебимой уверенностью по одной простой причине: Мише. Я видела, каким потерянным он был, когда мы нашли ее. Это любовь. Такое не подделаешь.

Джесмин неспешно удалилась, перед уходом незаметно сунув мне в карман пергамент от Винсента, и я прикусила язык.

Я оставалась у постели Мише все время до встречи с Винсентом. Она так и не заговорила с тех пор, как мы вытащили ее из апартаментов, хотя ресницы подрагивали, как будто она постоянно видит сны. Кожа у нее горела – особенно нехороший симптом для вампиров, которые обычно невосприимчивы к инфекции. Я стояла над ней с холодной влажной тряпицей, промокая сочащийся из ран гной. Закатав Мише рукава, я нахмурилась от того, что увидела. Свежие ожоги от Ночного огня на кистях и запястьях, которые в ту ночь оказались незащищенными. Но гладкая коричневая кожа ее рук тоже была вся в пятнышках от старых заживших ожогов – наслоения бессчетного количества шрамов. Одни были явно очень старые, другиенамного новее, хотя и не от последней атаки.