Книга Мать смерти и рассвета, страница 42 – Карисса Бродбент

Самые яркие воспоминания за долгое время. Я ничего не ответила, потому что не могла говорить.

Мы продолжали путь в молчании, которое Кадуан нарушил уже почти у дверей замка.

– Королевство уничтожили, – тихо проговорил он. – В ту ночь погибло множество фейри. Я очнулся на берегу реки со сломанными ногами. Я бы там и умер, если бы Ишка не вернулся за мной.

От звука этого имени у меня внутри все напряглось.

– Он вытащил меня из-под обломков и отнес в Дом Своевольных Ветров. – Голос Кадуана звенел от напряжения, как натянутая тетива. – Он сказал, что мы единственные выжили. Что люди убили тебя.

Как же хотелось, чтобы меня действительно убили в тот день!

Смерть в чем-то похожа на потерянного возлюбленного. Мы долгие годы кружили друг возле друга. Я жаждала каждого ее прикосновения. Все, о чем я мечтала, – это чтобы она заманила меня в свою постель и никогда не отпускала.

Я попыталась представить мир,в котором жила много лет назад. Примерить на себя образ той Эф.

– Какой я была? – прошептала я.

– Ты была исключительной, – без колебаний ответил Кадуан.

Мы уже подошли к двери, но он остановился и тяжело привалился к каменной стене замка.

– Ты не походила ни на кого из других фейри, которых я встречал. Страстная, напористая и честная, чем сильно отличалась от большинства наших соплеменников в те дни. Благодаря тебе я увидел, каким может стать новый мир фейри. Но с твоим исчезновением… случилось все, чего я опасался. Между Домом Своевольных Ветров и Домом Обсидиана началась война, спровоцированная необдуманными поступками твоего отца, и она едва не привела к нашему исчезновению…

Мой отец. Я не помнила о нем ничего, кроме смутного образа и застарелой грусти. Словно протянутая тебе рука, которая всегда оказывалась пуста.

– Вот почему ты вернул меня, – произнесла я. – Потому что у меня есть сила и ты нуждаешься в ней, чтобы победить в войне.

– Эф, все не так просто.

– Не стоит щадить мои чувства. Я прекрасно умею быть чьим-то орудием.

– Сейчас ты вообще не умеешь ничего иного, кроме как быть чьим-то орудием, и это злит меня настолько, что не передать словами.

Кадуан открыл дверь и придержал ее для меня. Когда она захлопнулась, нас обоих поглотила темнота пустого коридора.

– Ишка был рядом со мной не одну сотню лет, – продолжал Кадуан. – Он стал моим близким другом и надежным советником. Но когда он признался, что с тобой сделал… что они с тобой сделали…

Он выпрямился, вскинул голову и отвернулся от меня. Я смотрела на его вздымающиеся и опускающиеся плечи и думала о том, как это было – чувствовать, что сквозь тебя проходит чье-то дыхание.

– Тогда зачем ты вернул меня, если не собираешься использовать как оружие?

Кадуан молчал так долго, что я начала подозревать: он меня не услышал.

– Пять сотен лет – это очень долгий срок, – наконец сказал он. – Сто восемьдесят тысяч дней, и каждый из них я думал о тебе.

По неизвестной причине у меня перехватило дыхание.

– Та женщина, которую ты помнишь, не имеет ко мне никакого отношения.

– В чем-то имеет, в чем-то – нет.

Он медленно повернулся ко мне, и по его губам скользнула слабая улыбка.

– Спокойной ночи, Эф. Спасибо, что побыла со мной.

Он по-прежнему неважно выглядел. Бледный, круги под глазами как будто потемнели еще сильнее.В груди шевельнулось странное чувство. Почему-то захотелось протянуть руку, чтобы он мог опереться на нее.