Книга Шесть опаленных роз, страница 11 – Карисса Бродбент

Его глаза расширились, и он немного сполз с кресла, чтобы рассмотретькартинку поближе. Даже затаил дыхание.

Я всегда ценила в Фэрроу способность чистосердечно изумляться чудесам окружающего мира. Когда я познакомилась с ним, молодым студентом, мне понравилось, что он воплощал в себе то, о чем так сильно мечтала я и чего не могла достичь. Только мужчинам из высшего общества выгодно открыто восхищаться своим мастерством: это делает их интересными и эксцентричными, преданными и страстными. А женщин? Женщин то же самое делает скучными.

Я много раз видела Фэрроу пораженным – но не так, как в эту минуту. Он встал, обошел комнату, прищурился, осмотрел флакон крови, затем вернулся к своему креслу и рухнул в него, ероша волосы и глядя на меня сквозь перекосившиеся очки.

– Великие боги, Лилит, что это? На что я смотрю?

Я сглотнула. Я не хотела произносить это слово, особенно вслух. Фэрроу подвергся бы риску, причем куда большему, чем нес мой приход. Но была причина, по которой я привезла кровь сюда, а не попросила Фэрроу съездить в наш проклятый город.

Эгоизм? Я и так знала это.

– Если бы я могла подвергнуть это перегонке, – произнесла я, – какой метод ты бы посоветовал? Для подобного вещества?

– Вероятно, тебе понадобится магия.

– А если без магии?

Фэрроу нахмурился:

– Что значит «если без магии»?

Я посмотрела на свою линзу. Проекция крови на стене уже работала дольше, чем когда-либо у меня дома. Я боялась, что магия распознает природу вещества, которое анализировали с ее помощью. Магия была такой же капризной и непостоянной, как боги.

– Может, есть способ сделать это без нее? – спросила я. – Научными, а не магическими средствами?

Фэрроу казался сбитым с толку, и неудивительно. Наука и магия нередко были частями одного целого, дополняя друг друга, используя одни и те же методы.

– Это… Это сложно. Или даже невозможно. Отнеси это в один из храмов Зраны. Послушай, что скажут жрицы.

– Нельзя.

Между его бровями образовалась морщинка, изумления на лице как не бывало.

– Почему, Лилит?

Я заскрежетала зубами и резким движением смела руны со стола, как раз тогда, когда линза начала слабо пахнуть дымом. Проекция исчезла, отчего в комнате потемнело. Даже во мраке я чувствовала взгляд Фэрроу, жесткий и пронзительный. В его чертах больше не было детского любопытства. Теперь он казался встревоженным, и только.

Ну конечно встревоженным. Я ведь пришла сюда,памятуя, что он один из самых умных людей, которых я знаю. Разве мог он не понять, что находится прямо перед ним?

– Спасибо, Фэрроу. Я ценю твою…

Я уже повернулась к двери, но он схватил меня за руку и крепко сжал ее.

Я окинула взглядом его длинные пальцы, стиснутые на моем предплечье. Затем уставилась на его лицо. Теперь его переполняли беспокойство и такое же восторженное воодушевление, как и несколько минут назад.

В этом был весь Фэрроу. Он разом чувствовал все. И показывал все.

– Скажи мне, что это, – потребовал он.

Я покачала головой, что само по себе было ответом.

– То самое? Живая и мертвая одновременно. Я сразу так и подумал, но потом решил, что ты бы никогда… – Он сглотнул, сдавив пальцы. – Скажи мне, что я ошибаюсь.

Я не могла. Никогда не умела лгать.

Осознав все, Фэрроу помрачнел, с его лица исчез румянец.

– Что ты делаешь, Лилит?

Я отстранилась. От этого осуждающего тона в животе появилась неприятная тяжесть.