Книга Дочь всех миров, страница 213 – Карисса Бродбент

Второй солдат бросился на меня. Краем глаза я видел, как Нураногой спихнула тело со своего кинжала. Я едва успел уклониться от просвистевшего меча. От силы замаха стражник пошатнулся, налетел на журнальный столик и упал.

Небрежная работа.

Я навалился на него прежде, не давая подняться, одной ногой придавил грудь, второй пережал горло. Он захрипел.

– Нура, руки.

Запястья обожгло болью. Я вздрогнул. Вот обязательно было сдирать с меня кожу?

Мою досаду оборвал грохот слева.

Это Ариадна на пару с Саммерином прижимали своими телами раненого солдата к стене, не давая выбраться.

Я пытался освободить руки – пока безуспешно, но перерезанная веревка начинала поддаваться.

Второй охранник, которого я придушил, с трудом поднимался на ноги.

Нура уперлась спиной в стену и перепиливала свои путы.

Еще одно усилие – и мои руки наконец освободились. Я бросился к Нуре и выхватил торчащий между ее запястьями кинжал, не обращая внимания на боль, прорезавшую ладони, когда я потянул за лезвие.

Солдат, пошатываясь, выпрямился и занес меч.

Слева от меня Ариадна приглушенно охнула, когда первый охранник отбросил ее в сторону.

Четыре секунды. Скорее всего, больше времени у меня не будет.

Изо всех сил я полоснул кинжалом по веревкам, стягивающим запястья Нуры.

Этого должно хватить. Я успел сделать только один взмах, прежде чем пришлось переключиться на стражника, который наступал на Саммерина, отдернуть противника назад и провести кинжалом по его горлу.

Я вовремя отвел взгляд от булькающей раны, чтобы увидеть, как Нура отпустила другого стражника и тот осел на пол. Из ее рукава торчал второй окровавленный кинжал.

– В Альбрейте все прошло более гладко, – отдышавшись, сказала она, пока я освобождал руки Ариадны и Саммерина.

Я едва слушал ее. Саммерин держался на ногах с явным усилием. Кровь капала с его куртки, образуя на полу липкую лужу. Вознесенные, он не должен был участвовать в этой драке…

– Сам…

– Слушайте. – Ариадна наклонила голову, подняв палец.

Мы замолчали.

И через мгновение до нас долетели далекие крики. Тихие, но безошибочно указывающие на беду.

Мое сердце превратилось в свинец и провалилось в желудок. Я подскочил к двери. У меня вырвалось проклятие, когда я распахнул ее и шагнул наружу.

Потому что дом пылал.

Я никогда раньше не видел подобного огня. В одном конце коридора, который вел обратно в зал для приемов, по полу стелились голубыеязыки пламени. Они ползли слишком медленно, мерцая, как свет, отраженный дрожащим стеклом.

Образ, который не покидал моих мыслей, – как Азин до смерти забивает Тисаану на глазах всех гостей – сменился еще более пугающим.

Далекие крики превратились в точное эхо тех, что я слышал в Сарлазае. Они навсегда оставили шрамы у меня в ушах.

Я почти не слышал изумленного вздоха Нуры рядом.

– Даже после храксалиса? Это… поразительно.

Поразительно? Это кошмарно.

На меня накатил ужас, когда я вспомнил выражение лица Тисааны, пока она была в лапах Решайе, – холодное, жестокое и отстраненное. И насколько оно отличалось от лица, которое смотрело на меня в палатке, и в лунном свете на нем читалось ожидание.

– В чем дело? – испуганно спросила Ариадна, поворачивая безглазое лицо то в одну, то в другую сторону. – Что ты видишь?

– Это не огонь, – прохрипел Саммерин.

Он привалился к дверной раме, зажимая бок. Я посмотрел на своего друга, и мы обменялись безмолвным взглядом, полным ужаса.