Книга Дочь всех миров, страница 142 – Карисса Бродбент

Я чувствовал, как Решайе поднимается из глубин сознания, пока мы не очутились на одном уровне. Словно на один ужасающий момент мы оказались лицом к лицу, не сводя друг с друга глаз. Каждый из нас с одинаковой силой вцепился в рычаги контроля.

И тогда существо сказало печальным, вкрадчивым шепотом:

…Ты забыл, кто ты, Максантариус…

Я невольно распрямился, и мои пальцы разжались.

Нет.

Дверь захлопнулась перед моим носом.

«Стой».

Я совершил ужасную ошибку.

Мои ноги пересекли комнату. Мои руки отперли дверь и открыли ее.

…Ты вынуждаешь меня сделать это…

С силой, порожденной отчаянием, я бросался на собственный разум, но встречал только глухую стену.

«Остановись».

Единственное слово эхом отдавалось в голове, сначала приказом, а затем безумной мольбой. Я боролся изо всех сил.

А ноги продолжали шагать.

Атраклиус стал первым, поскольку его комната находилась по соседству с моей. Я запомнил его удивленную улыбку, когда я только открыл дверь, и как она даже не успела смениться страхом, прежде чем его кровь забрызгала золотистый ковер. Я всегда буду помнить, как хрустнули покореженные очки под моим ботинком.

Следующей стала Мариска и сразу за ней Шайлия. Я запомнил одинаковые опаленные, тлеющие каштановые локоны.

«Стой-стой-стой-стой…»

Но я продолжал бороться. Я отчаянно удерживал контроль над своими мышцами, впивался ногтями, оставляя следы ужаса.

«Ты не сделаешь этого, ты не можешь этого сделать…»

Мой отец. Я запомнил, как он схватился за кочергу, еще не разглядев моего лица, как поднял ее уверенной рукой, закаленной десятилетиями его собственной службы в армии. Как при виде отпора во мне взыграла нездоровая надежда, как я бросил все силы на то, чтобы ухватиться за ускользающую нить контроля и заставить свое тело застыть на мгновение – всего на одну долю секунды. «Бей! – взмолился я. – Быстрее».

Но тут отец узнал меня и замешкался – лишь на миг, чтобы чуть вывернуть запястье и направить острый конец кочерги мне в плечо вместо горла. Слишком долго. Контроль ускользнул от меня, и я на всю жизнь запомнил тот тошнотворный угол, под которым кочерга торчала из его горла.

Потом я заглянул к Вариаслу. Я помню, как он схватил меня за запястье, но его тонкие пальцы слишком дрожали от испуга, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.

Мать. Я запомнил единственную растерянную морщинку между ее темными бровями, то, как кончики ее пальцев коснулись моего лица, когда она падала.

А потом я вышел в холл и остановился там в огромной, гулкой тишине. Я все еще слабо царапал стеклянную стену, отделявшую меня от тела.

«Ты убил их всех. Ты убил их всех».

Фраза повторялась и повторялась в моей голове на одном дыхании.

Я уставился на дверь, наблюдая, как слабеющий солнечный свет пробивается сквозь украшавший ее полукруглый витраж. Мы с Решайе тлели в остатках его гнева, стоя на пороге жуткого, хрупкого спокойствия.

Я надеялся, что мое отчаяние скроет неправду.

Но потом чудовище прошептало:

…Ты не можешь лгать мне, Макс…

И когда мои пальцы сомкнулись вокруг ручки входной двери, борьба началась заново, с новым рвением. Она продолжалась, пока я делал шаг за шагом по лесной тропинке к знакомому сараю.

«Пожалуйста. Прошу тебя. Я еще никого и никогда ни о чем так не просил. Даже в Сарлазае. Умоляю. Прости меня. Я ошибся. Ты всегда был прав».