Книга Ночная радуга, страница 207 – Жанна Володина

— Макс вышел и на Вяземского, и на Верещагина, и на Виноградова, — рассказывает нам Игорь. — В общем-то, вас нашел не Макс, а Вяземский.

— Отец? — удивляюсь я. — Николай Игоревич уверял меня, что отца совершенно убедило «мое» сообщение о том, что я уехала к подруге.

Игорь откровенно и весело смеется надо мной.

— Илья Романович не тот человек, которого можно так просто убедить. Он всё перепроверяет. Кто-то из его людей всегда возле тебя.

— Вы про Сергея-Филиппа знаете? — вспоминает вдруг Сашка. — Про его участие в происходящем с Лерой?

— Знаем, — Игорь смотрит на меня глазами, которые тоже усмехаются. — Он нам и позвонил, что Лера и вы у него.

— Вам позвонил Сергей?! — пораженно восклицает Сашка, прикрывая ладонью широко открытый от удивления рот.

— А Верещагин? — против воли вырывается у меня.

— А Верещагин нашел вас сам. Ни я, ни Макс не могли уговорить его дождаться помощи. Потерпел бы — не лежал бы сейчас в больнице, — Игорь не отрывает от меня взгляда умных карих глаз, совсем не похожих на карие глаза Сергея. — Всё детство из-за тебя только и дрались, Лерка! Теперь его очередь!

— Ну, положим, не всё детство… — справедливо возражаю я.

— Регулярно! — подтверждает слова Игоря Сашка. — В третьем классе между собой из-за тебя, а потом из-за тебя со всем миром. То футболисты школьные, то парни из параллельного, то орангутанг из суворовского… Всех и не упомнишь.

— Мне кажется, что и за вас с Варькой бились пару раз, — пытаюсь вспомнить я.

— Нет! — смеется Сашка. — Это Варька дралась с Сонечкой Игнатовой из-за Максима. А из-за меня только футболисты между собой.

— Вы думаете, что Никиту избил Сергей? — спрашиваю я, вспомнив огромный кровоподтек на скуле Верещагина.

— Я не думаю, — подмигивает Игорь. — Я знаю. Он нам сказал, что Верещагинбросился на него, как чудище лесное. Слово сказать не дал. А Сергей-Филипп, если что, мастер спорта по боксу.

— Он бросил Никиту! — тут же обвиняю я.

— Он врезал твоему Никите и просто ушел, зная, что вы рядом, — как само собой разумеющееся объясняет Игорь. — Он вызвал скорую и связался с Вяземским.

— Просто благородный рыцарь! — иронизирую я, испытывая горячее желание врезать Сергею так, как он ударил Никиту.

— Он просто влюбленный мужчина, — ухмыляется Игорь. — А мы, мужчины, в состоянии влюбленности способны на многое, если не на всё!

— Назови свои достижения в этом состоянии! — подначивает Сашка.

— У меня всё по Шварцу, — глаза Игоря становятся грустными. — Помните, в «Обыкновенном чуде»?

— Что ты сделал из-за любви к девушке? — вспоминает Сашка вопрос Сказочника, заданный Медведю.

— Я отказался от нее, — цитирует автора Игорь.

В салоне устанавливается тишина, легкая, ни к чему не обязывающая и такая понятная всем нам.

— Как я хочу увидеть, как ты влюбишься, Игорёчек! — стонет сердобольная Сашка. — Да так, чтобы внутренности вывернуло!

— Какая ты кровожадная! — сетует Игорь. — Что я тебе сделал плохого, кроме хорошего?

— Поэтому и мечтаю для тебя о самом лучшем, — посылает Сашка воздушный поцелуй нашему другу.

— Самые лучшие уже заняты, — делает нам комплимент Игорь. — Пока не встретил никого, хоть чуть-чуть дотягивающего до вас.

— И не встретишь! — заверяет Сашка.

— И не надо! — уверяю я.

Третий день дома. С мамой. С подругами. Покой, уютное общение и… тоска. Тоска, которая не скручивает в узел, а свербит, зудит надоедливым комаром, которого отгоняешь резким движением мысли, но он возвращается вновь и вновь, пока не устанешь и не проворонишь тот момент, когда он все-таки вопьется и насытится. А ты с досадой смотришь на место укуса и злишься и на него, и на себя. На него за то, что добился своего. На себя за то, что утратил бдительность.