Книга Ночная радуга, страница 11 – Жанна Володина

— Ну, девчонки, переполошили серьезное медицинское учреждение! — хохочет Зорин, теребя кудри.

— Это всё Лерка! — упрекает меня ласково и беззлобно Сашка. — Зачем в фойе темные очки сняла?

Смотрю на веселящуюся Сашку, Варьку, расспрашивающую о чем-то Вовку, на Вовку, съедающего грустным взглядом Варьку, и тоскливо становится. Послезавтра мне уезжать туда, где самым родным человеком мне является, как ни странно, охранник Виктор Сергеевич.

— Владимир Валерьевич! На федеральной трассе крупная авария. Много пострадавших. Санитарной авиацией к нам троих. Для вас готовим вторую операционную. У вас семь минут, — скороговоркой сообщает Вовке дежурный врач, молодой армянин, до этого раз пять заходивший в кабинет то за ручкой, то за советом.

Сумбурное быстрое прощание. Объятия. Поцелуи. Ловлю Вовкин взгляд, брошенный им в спину уходящей по коридору Варьки. Господи! Дай и ему счастья! Такая безнадежность может и с ума свести…

— Навестим Михаила Ароновича? — с надеждой спрашивает нас Варька. — Я ему наобещала. И Макс сегодня возвращается.

Высокий, сухощавый, аристократичный старик Паперный Михаил Аронович — друг детства еще Варькиной бабушки, Елизаветы Васильевны Дымовой, встречает нас в просторной прихожей.

— Рад! Польщен! Восхищен! — дарит он нам по очереди комплименты. — Вы осветили мою темную пещеру своей красотой!

Вообще ничего теплее, чем вечера у Дымовых в старом сталинском доме я не помню. После общения с Варькой, ее бабушкой и их другом мне сложно было понять, почему в моей жизни все не так. Мы больше часа общаемся с умным и остроумным стариком, рассматриваем новые фарфоровые фигурки и снова пьем чай, теперь уже с Георгошиными (это приемный сын Михаила Ароновича, пятидесятилетний военный врач-травматолог) пряниками.

Когда мы переползаем в квартиру Варькиной бабушки на большой диван в гостиной, мы уже не можем ни есть, ни пить.

— Я Вовке завидую, — сознаюсь я подругам. — Он настоящийврач. А я?

— И ты будешь, если захочешь, — утешает меня Варька.

— Сама же не работаешь, — недоумевает Сашка. — Отец же предлагал.

— Не хочу в Москве. Боюсь тогда там остаться, — делюсь я сомнениями и переживаниями.

— Тогда не надо! — испуганно говорит Сашка. — Я тебя жду не дождусь.

— И я! — гладит мою коленку Варька.

И я решаюсь рассказать подругам о папках. Они молча слушают меня, не перебивая и не переспрашивая. И только когда я замолкаю, Сашка говорит:

— Ну, про семь папок все понятно. Обложил тебя твой папочка со всех сторон. Не удивлюсь, если у Макса на всех нас такие же папки есть.

Варька показывает Сашке язык и смеется.

— А вот что за восьмая папка? — Сашка задумывается. — С чего это вдруг Виктор Сергеевич тебе эти папки разрешил посмотреть? Из его разговора по телефону понятно, что сделал он это специально. Он с твоим отцом разговаривал?

— Не знаю. Похоже, что не с ним. С отцом он совершенно другим тоном разговаривает, — делюсь я своими сомнениями с самыми близкими после мамы людьми.

— Давайте рассуждать, — поучительно говорит Варька, смешно сморщив лоб. — Папку с моим фото ты заметила в кабинете отца накануне и вернулась, чтобы удостовериться? Папок с нами всеми оказалось семь. Восьмая с фотографиями неизвестного мужчины. Я ничего не путаю?

— Все так, — подтверждаю я.

— И никаких мыслей, кто бы это мог быть? — удивляется встревоженная Сашка.