Книга Триумф поражения, страница 72 – Жанна Володина

Геннадий Муравьев в парадно-выходном коричневом костюме с модным двубортным пиджаком, с большим букетом белых хризантем, с решительным выражением лица появляется на пороге.

— Нина! Наконец я смог застать тебя на рабочем месте! Это моя четвертая попытка! — сразу начинает жаловаться Гена.

Знал бы он, сколько сил мною и моими добрыми друзьями потрачено на то, чтобы эта встреча не состоялась! Пока Гена поднимался с первого этажа на третий, я успевала укрыться либо в своей квартире, либо в квартире Карповых. Римма Викторовна и Димка печально сообщали расстроенному начинающему писателю, что "Ниночка, к сожалению, на выезде, ее нет в агентстве". Как мы сегодня его проворонили?

— Привет, Гена! — радостно протягиваю я руки приятелю, с которым познакомилась пятнадцать лет назад.

Гена порывисто пожимает мне руки и вручает букет.

— Спасибо! По какому случаю? — благодарю и спрашиваю я, тут же сообразив, что нельзя было задавать такой провокационный вопрос. Как будто я не знаю, по какому именно случаю…

— Прекрасно выглядишь! — отступая на шаг и откровенно любуясь мною, с придыханием говорит Гена.

Мы с Ленкой перешли на офисные сарафаны. Сегодня это серо-голубой сарафан из твида с бретелями халтер.

— Дословно переводится как "хомут", — поучает меня Ленка.

— Я знаю, как переводится слово "халтер", — ворчу я на подругу, но больше в шутку.

Сарафан мне очень нравится. Бретели держатся на круглом деревянном ошейнике ручной работы. Блузка с высоким воротником белизной готова поспорить с рубашками Холодильника, который ведет себя более чем странно. Конец января и февраль проходят под девизом "На фронте без существенных перемен". To его сутками нет в офисе, то сутками же он из него невыходит. Я практически перестала спускаться в холл с "ужином балерины", боясь встретиться там с караулящим меня Хозяином и проиграть, нет, не в словесном, а в рукопашном поединке.

Но как только бдительность моя начинала дремать и я осторожно, как пугливая лесная лань, пробиралась к креслу Дарьи Владиленовны, появлялся Холодильник. Это было уже трижды. Первый раз он гарантированно должен был быть в каком-то там головном офисе с французами, но к полуночи оказался в холле. Второй раз улетел в Вену на двое суток, вернулся через сутки прямо в холл. Третий раз я в режиме онлайн наблюдала за ним на одном из интернет-каналов: Холодильник принимал участие в благотворительном концерте вместе со Светланой Кирилловной и физически не мог так быстро оказаться в холле, когда я туда пробралась. Но он оказался.

Все наши ночные диалоги можно сравнить с перестрелкой нервных новобранцев. Стреляем больше от страха, чем с целью попасть. Но каждая такая стычка оставляет послевкусие бодрости и какого-то нового смысла в продолжении этих странных отношений.

— Он тебя берет измором! — вынесла вердикт опытная Ленка, которую ее первый муж Витька, по ее же словам, взял долговременной осадой, как турецкую крепость.

— Измор — это гибель от истощения, — почти плачу я. — Мои силы на исходе.

— Что это значит? — оживляется Ленка. — Ты готова сдаться? Будешь его любовницей?

— Точно нет! — клянусь я. — Такие отношения не для меня.

— Он на тебе не женится, — осторожно напоминает Ленка.

— Никто и не просит! — фыркаю я. — Я, если и выйду замуж, то только по любви.