Онлайн книга «Триумф поражения»
|
— О! Райская! — радостно приветствует меня дед. — А где Саша? — Саша в городе! — бодро сообщаю я. — Я от него сбежала! Дед приподнимает густые седые брови, хмурится, потом откидывает голову назад и долго смеется, громко и с удовольствием. — Он тебя быстро найдет! — предрекает дед, подходя ко мне, обнимая меня и целую в макушку. — С его то возможностями! — А вы меня не отдавайте! — прошу я, улыбаясь хорошему человеку. — Хорошо придумано! — радуется Александр Юрьевич. — Не отдам! Я даже отстреливаться могу! У меня ружье есть! — Я серьезно, — ворчу я. — Не шучу! — Какие шутки? — возмущается дед. — Охотничий карабин "Сайга"! Не фуфло! Сам Калашников проектировал! А у Ильича двустволка есть времен царя Гороха. Отобьемся! Только в вертолет я не попаду, если что… — Издеваетесь? — смеюсь и я. — Продумываю линию обороны! — серьезно отвечает он и подмигивает, такой похожий на своего внука Холодильника. — Пошли, чаем тебя поить буду! По моим подсчетам, у тебя и пары часов нет. Но не бойся! Повоюем! Ты не представляешь, как я рад, что Сашка впервые будет бороться за свою женщину! Глава 48. Саша У ревности глаза желтые. У зависти — зеленые. У ненависти — черные. У радости — рыжие. У любви их нет… совсем… Автор неизвестен — Надень-ка вот эти носочки! — заботливо советует дед и хвастается. — Ильич сам вязал! "Носочками" дед Холодильника называет длинные, до колена, толстенные вязаные "почти валенки" забавного серо-голубого цвета. — Мужчина вяжет? — удивляюсь я, снимая лакированные туфли. — И так хорошо? — Ильич и варенье варит, и на швейной машинке умеет! — гордится другом дед. — Мы с ним оба вдовцы. Моя Мария умерла, когда Юрка еще в школу ходил. А его Екатерина лет десять назад. Так что пожили они вместе лет пятьдесят, по-моему, жаловаться не на что… Как она умерла, Ильич тут вязать и начал… Сажусь за уже знакомый большой стол и боязливо выглядываю на улицу. — Ждешь? — хитро улыбается дед, наливая мне большую чашку чая. — Даже не знаю, как ответить вам, — пожимаю я плечами. — Когда сбегала, даже придумала, что вам скажу, а теперь мысли куда-то разбежались… — Да и бог с ними! — машет рукой дед. — Я рад, что ты ко мне приехала, что вспомнила… Значит, Сашка наш тебе не безразличен… Думаю, заявится скоро… Я теперь недопонимаю, что скажу Холодильнику. Почему убежала? Почему к его деду заявилась? И что там с Евгением? Ароматный чай отчетливо пахнет смородиной. Дед сидит напротив и, не стесняясь, разглядывает меня. — Красивая ты, Нина, — выносит он приговор, потирая бороду. — От красивых бед много… Даже жаль, что ты красивая… — У Холо… Саши все невесты — красавицы! — возражаю я. — Я двух лично знаю. — Ты единственная, кого он ко мне привозил! Трудно тебе с Сашкой? — спрашивает дед. — Расскажи, может, что и посоветую… — Не просто, — тихо подтверждаю я. — Есть у нас некоторые противоречия… — Столько слов сказала, а смысла на полкопейки! — смеется дед, подливая мне чаю. — Яснее можешь выражаться? Пока я собираюсь со словами и мыслями, дед продолжает говорить: — Сашка, конечно, не подарок! Тридцать лет уже, а ничем, кроме бизнеса своего, не занимается! И еще спокойствие это его ледяное! Поэтому девушкам с ним тяжело. Немногословен, часами молчать может, с женщинами сух, бесстрастен что ли… Холодильник немногословен?! Мы с дедом говорим и думаем об одном и том же человеке?Молчать часами? Да он и минуты промолчать не может, чтобы или о страсти своей не сказать, или за ошибки меня повоспитывать, или наорать ни за что! |