Книга Триумф поражения, страница 212 – Жанна Володина

— Мы играем в "сороку-ворону"? — нервничаю я, неловко улыбаясь.

— Ты знаешь, — оживляется Холодильник, продолжая поглаживать мою чувствительную кожу. — В детстве меня крайне раздражала эта игра. Тебе не кажется, что мать-сорока должна быть наказана за использование детского труда и лишена родительских прав за жестокое обращение с сыновьями? Ты же помнишь, кого она оставила без еды?

Не удержавшись от смеха, фыркаю:

— Самого младшего. Мал, недорос, воды не принес…

— Это ужасная игра! — констатирует Холодильник, но не перестает в нее играть.

— Возможно, она приучала детей к самостоятельности и обучала помощи по дому? — насмешливо предполагаю я. — Не случайно же мать зовут не только сорокой, но и вороной.

— Не убедила! — Холодильник сжимает мою ладонь в кулак, но не отпускает. Так и едем, держась за руки, как подростки на первом свидании. Это тревожно и трогательно одновременно.

— Вообще-то это не просто игра, — рассказываю я, чтобы сбить себя с неверного настроя. — А игра-потешка. Обучающая. Со времен наших предков, славян-язычников, солнцепоклонников.

— Я и забыл, что ты культуролог, — улыбается мне Холодильник. — Что? Всему этому найдется стройное научное объяснение?

— Не научное. Историко-культурное, — важно отвечаю я и настойчиво забираю свою руку. — Я тебе покажу.

Услышав "тебе", Холодильник не сопротивляется и отпускает. И я, для пущей важности, начинаю небольшой лекторий, сопровождаемый активной жестикуляцией. Только бы не брал меня за руку…

— Утром, встречая солнце на востоке, славяне вставали к нему лицом. Что оказывалось справа? — машу правой рукой.

— Юг? — играет роль добросовестного ученика Александр Юрьевич.

— Молодец! —хвалю я. — Да. Черный юг. А слева? (машу левой рукой)

— Неужели север? — с сомнением спрашивает Холодильник.

— Естественно! Белый север! — подтверждаю я версию Холодильника. — Поэтому правая половина человека считалась черной, а левая белой. И если вспомнить, что правая сторона у славян мужская, а левая женская, то понятно, почему правой рукой отдают, а левой принимают. Тебе это понятно?

— Понятно, — кивает Холодильник, придурковато улыбаясь, хватает мои руки и целует их по очереди. — Это правая. Это левая. Правильно?

— Правильно, — с трудом унимаю взбесившиеся мурашки, загоняя их под длинные рукава платья. — Только у наших предков таких слов не было. Левая рука называлась "сорока", а правая "ворона".

— Руки назвали именами птиц? — Холодильник искренне удивлен. — Не знал.

— Нет! — смеюсь я, испытывая настоящее удовольствие от этого ничего не значащего разговора. — Наоборот! Птиц назвали как руки.

— Ворона черная, а сорока белая? — Холодильник серьезно поражен сделанным лингвистическим открытием. — Кашу варили не птицы, а мамины руки?

— Конечно! — хихикаю я. — Детки вовсе не детки, а пальчики!

— Пальчики? — шепчет Холодильник и берет теплыми губами мой мизинец, сводя с ума только что успокоившиеся мурашки.

— Это негигиенично! — восклицаю я и тяну руку на себя.

Холодильник не отпускает мой мизинец и слегка прикусывает.

— Отпусти! — тихо прошу я.

Холодильник негромко рычит, как добрый, но все-таки сторожевой пес, и отпускает мой палец.

— Приехали, Александр Юрьевич! — докладывает Евгений.

Ресторан "Бандерос" создает впечатление европейской респектабельности и американской роскоши. Черное стекло и белый мрамор.