Книга Триумф поражения, страница 111 – Жанна Володина

— Неправда! Просто костюм сделан один в один! Что непонятного? — криком парирую я. — Я же не собираюсь идти в нем в ресторан с Кириллом Ивановичем.

— Об этом вообще забудьте! — резко отрезает Холодильник.

— Послушайте, Александр Юрьевич! — я осторожно беру мужчину за локоть и придумываю, как поменять тему разговора. — Я так и не поблагодарила вас за помощь в клубе. Вы спасли меня от позора и чего-то большего.

Холодильник подозрительно щурится, не доверяя мне ни на грош.

— Вы орали, чтобы я катился к черту, — напоминает он. — Набросились на меня с душевой лейкой. Намочили.

— Была не в себе. Осознала. Прошу прощения, —приглашающий на выход жест копирую талантливо.

Холодильник хватает меня за талию и прижимает к себе, положив горячую ладонь на мой почти голый живот.

— Кирилл Иванович смотрел весь вечер только сюда. А я придумывал, как сдержаться и не напугать ребенка и персонал агентства, — шепчет Хозяин, начав гладить мой живот.

— Ваша ревность больна, дика и нелепа, — вздохнув, отвечаю я. — Мы друг другу никто.

— Вы для меня то, что я не готов делить ни с кем, — ладонь не останавливается, поглаживаниями вызывая дрожь во всем теле.

— Почему? — тихо стону я.

Этот стон вызывает дрожь, но уже не мою, а его сильного и большого тела.

— Потому что ты моя, — легко переходя на "ты", отвечает он, впечатав мое тело в свое, до боли, до нового стона.

— Почему? — снова спрашиваю я. — Кто так решил?

— Я. Я так решил. А я своих решений не меняю, — вторая рука спускается на мое бедро, пострадавшее от встречи со столиком, и начинает ласково растирать место ушиба. — Надо намазать кремом. Снимите платье.

— А мое решение не учитывается? — с трудом справляясь с желанием вцепиться в лицо Холодильника, говорю я.

— Учитывается. Но только положительное, — усмехается мне в рот Хозяин, усиливая нажим на живот и на бедро.

— Это сумасшествие какое-то, — устало шепчу я.

— Вот с этим согласен, — кивает он. — Так что насчет платья?

— Нет. Не сниму, — отвечаю я, вырываясь и отступая на шаг назад. — Даже если вы посадите меня в этой квартире под домашний арест, вы меня не получите и за сто лет.

— Спорное утверждение, — почти смеется он надо мной. — Просто я и вполсилы не старался. Берегу ваши нежные чувства.

Звонок в дверь заставляет меня вздрогнуть. Господи! Почти ночь! Кто это может быть? Никто из Карповых. Без предварительного телефонного звонка они в дверь не позвонят. Ленка? Ночью? Вряд ли.

— Нина Сергеевна! Надо поговорить. Это срочно! — глухой голос за прочной дверью узнаваем. Кирилл Иванович.

Открываю рот, чтобы ответить, что не открою дверь. Но сказать ничего не успеваю. Холодильник прижимает меня к двери, закрывая рот поцелуем.

Следующие минуты, показавшиеся мне часами, тянутся бесконечно. Десять? Пятнадцать? Двадцать? Не знаю. Кирилл Иванович, не замолкая, что-то говорит на лестничной площадке. Холодильник целует меня. Лихорадочно, не останавливаясьни ка секунду, не давая набрать воздуха в легкие.

— Нина! — настойчивый бизнесмен Костров начинает стучать в дверь. — Я не верю, что вы спите. Откройте, мне надо рассказать вам о Саше, Александре Юрьевиче. Холодильник замирает, на секунду оторвавшись от моих губ и встретившись со мной взглядом, потом снова целует болезненно вспухшие, истерзанные губы, но нежно, едва касаясь.