Книга Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого, страница 227 – Жанна Володина

— Что с ней?! — не своим голосом кричит Император.

В его голосе паника и страх.

— Всё в порядке! — успокаивает его Надзирающий. — Сейчас она придет в себя! Поздравляю вас!

Их Королевские Величества радуются, как дети. Хлопают друг друга по плечам. Улыбаются.

«Наконец-то!» — радуется Франц. — «Мои мучения закончились!»

Испуганное восклицание дам возвращает мой взгляд к Фиакру. Тот в бессилии опускается на одно колено, не позволив себе упасть, и, подняв руку, запрещает к себе подходить.

— Помогите ему! — кричу я всем этим радостным людям вокруг. — Ему плохо!

Император держит на руках Елену и с такой любовью на нее смотрит, что становится даже жутко. Видимо, об этой любви тогда, в один из моих прорывов сюда, и говорили они с Фиакром. Там какая-то темная история. Елена лежит на руках Раймунда так грациозно, что невольно закрадывается мысль о том, что она это на курсах репетировала.

Елена постепенно приходит в себя и открывает… черные глаза.

— Sorcière может быть только одна, — спокойно объясняет Надзирающий. — Став избранницей Императора, она перестала быть Sorcière.

Да чтоб вас… приподняло и пришлепнуло! Опять я! Ладно!

Бросаюсь к Фиакру и хватаюсь за его руку, поднятую в запретном жесте. Меня тут же прошибает мощный заряд, похожий на электрический. Его тоже. И последнее, что я помню, перед тем, как упасть на уже упавшего Фиакра, это испуганный возглас Бернарда и облегченный вздох всех лучших Магов Империи, собравшихся в этом Храме. Я опять что-то не знаю…

Мелкие горести и неглубокая любовь

живучи.

Великая любовь и великое горе

гибнут от избытка своей силы.

Оскар Уайльд

Лишь очень немногим хватает смелости

быть счастливыми.

Мадемуазель де Соммери

— Девочка моя! — ласковый голос мамы заставляет меня болезненно сморщиться.

До скрипа сжимаю челюсть. Ни за что не буду открывать глаза. Ни за что.

— Любаша… — кто-то, подражающий голосу моей матери, настойчиво пытается заставить меня открыть глаза.

Это Франц… Больше некому… Сволочь… Издевается над несчастной, обманутой собственным отцом девушкой…

— Изыди! — вкладываю в свой ответ фамильяру злость и досаду.

— Люба! — этот паразит настойчив, как никогда. — Я здесь… Я рядом…

Ладно. Сейчас я тебе покажу. Предатель хозяйки и прислужник Елены!

Елена! Император! Венчание!

Воспоминания валятся на меня, как крупный град, от которого нигде не укрыться. Градины бьют больно, оставляя на душе синяки и ссадины. Вот отец, он же Надзирающий, серьезный и настойчивый. Вот Полинка, она же лучшая и единственная подруга, испуганная и счастливая одновременно. Вот Бернард, он же Великий Священнослужитель, Главный Уничтожитель Sorcière, рассерженный и расстроенный. Вот Елена, она же предыдущая Sorcière, прекрасная и ужасная в своей невероятной красоте. Вот Фиакр, он же Последний Решающий Империи (или Предпоследний…), уставший, так одиноко стоящий на одном колене подле Алтаря и строгим жестом запрещающий к себе подходить… Фиакр!

Резко сажусь на… на какой-то кровати. Честно говоря, кровать не какая-то, а о-о-очень какая! Размером с кухню в старом доме родителей. В брачную ночь новобрачным на ней можно и не встретиться, если начать поиски друг друга с разных краев.

Я лежу. Вернее, сижу. Лежала только что. На мне длинная и широкая белая рубашка. В похожей я играла привидение в школьном спектакле, совершенно восхитив своей игрой даже Мымру Борисовну.