Книга Царевна гибельных болот, страница 4 – Екатерина Ильинская

– Я не лягушечка, – с княжеским достоинством ответила я, пытаясь устроиться на чужих руках с самым независимым видом и самой прямой спиной. – Я княжна Василиса, и требую вернуть меня обратно в Златоград.

– Требуешь? – поднял бровь колдун, а в чёрных глазах зажёгся нехороший огонёк.

– Батюшка тебя золотом осыплет, внакладе не останешься, – уже не так уверенно ответила я.

– Боюсь, моя помощь будет стоить гораздо дороже. – Колдун сощурил глаза, то ли злясь, то ли усмехаясь. А я вдруг подумала, что он совсем не стар, просто поседел до времени: и держал меня крепко, и морщин не было. Только волосы сбивали с толку, да маска-череп пугала.

– Батюшка торговаться не будет, заплатит, сколько назовёшь.

– А сколько заплатит, если я с тебя проклятье кощеево сниму? Если снова людской жизнью заживёшь?

– Ты можешь это, колдун? – Я сама не заметила, как вцепилась в ворот его рубахи и потянула на себя, впилась взглядом в чёрную бездну глаз, ища ответ на самый важный вопрос. И поняла – может. Но что за это попросит?

– Могу, – подтвердил он.

Чужое дыхание мазнуло по виску, и оттуда по телу поползхолодок, сковывая и лишая сил. Ослабли пальцы на вороте невышитой рубахи, упали безвольно руки, а я сама уронила голову на плечо страшного незнакомца, не в состоянии вымолвить ни слова. Но сознание осталось со мной, позволяя всё понимать.

– Будешь послушной молчаливой лягушечкой, и я тебе помогу. Но сначала уйдём отсюда, поговорим в другом месте.

Колдун повернул голову и понизил голос так, чтобы стоящий поодаль Иван не услышал.

– А плата твоя такая – пойти с Иваном-царевичем, не вредить ему и не чинить преград, простить предательство и примириться…

Я дёрнулась и замычала едва слышно, но меня снова разбила немощь. А чуть успокоившись, я смогла кивнуть, показывая, что согласна, но держала при себе мысль, что отомщу неверному жениху позже. После того как сниму проклятие.

– Идём, царевич, поговорить надо. Неси свою невесту.

Жрец Мары передал меня на руки охнувшему и пошатнувшемуся царевичу, – Иван-слабак! – снял с пояса баклагу, вынул пробку и отхлебнул. Затем зашептал что-то, взмахнул рукавом широкого балахона и открыл посередь сгустившегося мрака проход в царёву библиотеку, которую я сразу узнала.

– Девы вперёд, – широким жестом пригласил колдун, и Иван со мной на руках шагнул сквозь заклинание.

Я улыбнулась, чувствуя, что жрец Мары не случайно именно так построил фразу, а поиздевался над изменщиком. Может, этот колдун не такой уж и страшный.

Царевич посадил меня на скамью с расшитыми подушками, а сам отошёл подальше. Боялся, что брошусь, когда вернутся силы? Трус! Я ж не девка дворовая и не кошка дикая. Хотя каждый луч восходящего и заходящего солнца сжигал всё человеческое на костре боли и ненависти. Но я обещала колдуну, что не причиню наречённому вреда в обмен на нормальную жизнь.

Душу снова взяла в плен стылая тоска, а на языке появился гадостный привкус. Я бросила взгляд на золотые кудри царевича, рассыпавшиеся по плечам, вспомнила, как он стоял на коленях и целовал мои руки, а предательское сердце снова замерло.

Что, Василиса, ещё любишь его? Захотелось расхохотаться, и чтобы смех вороньим карканьем рассыпался под сводчатым потолком, чтобы его подхватило эхо, чтобы обрушило на Ивана, оглушило, закружило, сделало больно. Также больно, как было мне, когда с губ царевича сорвались слова: