Книга Крепостная Эльза, страница 39 – Светлана Машкина

Свой спектакль одного актёра я закончила посыпающими голову пеплом родителями с обеих сторон.

— Слезливо больно, — заметил граф Пекан. — Монаха на каторжные работа, а молодёжь выпороть, чтобы не любви искала, а задницы лечила и родителей слушала. Раз семьи столько лет враждовали, значит, были на то существенные причины. А они, смотри-ка, любовь крутить вздумали, засранцы!

— Какая история душевная, — вздохнула графиня и кончиком белоснежного расшитого узорами платка вытерла глаза. — Сколько, говоришь, девка, им лет было?

— Тринадцать, — сказала я.

Жаль, очень жаль, что граф не оценил пьесу. Причём одну из самых известных пьес великого Шекспира! Средневековая деревня — она деревня и есть, хоть с графским титулом, хоть без него. Тоже мне, ценитель прекрасного. Хочет удивить короля и его фаворитку интересной постановкой, а сам в искусстве разбирается, как я в пчеловодстве! Короче — село неасфальтированное, Синие Столбы. Последняя улица у околицы, вот ты откуда, граф!

— Дети, но уже взрослыми хотят быть, — грустно заметила графиня. — Дозволишь ли, дорогой, девку твою забрать, когда ко мне сестры с матушкой приедут? Пусть и им расскажет, очень занимательно у неё получается.

— Видите, папенька? — перебил мать Вольтан. — Вам представление для кого требуется?

Граф посмотрел на меня, на жену, на двух дворовых девок, которые застыли за её спиной и тоже украдкой вытирали слёзы. Не иначе, это они растрезвонили графине о том, что происходит в саду.

— Согласен! — торжественно заявил граф Пекан и хлопнул себя ладонью по ляжке. — Историю ты, дорогая, пока забудь и никому про неё ни-ни. Вы, — он грозно зыркнул на девок, от чего те втянули головы в плечи. — Тоже молчок. Теперь оставьте нас и зовите сюда Жураля.

— Как же с моей просьбой? Значит — нельзя?

— Нельзя, дорогая. Сама понимаешь — намнужно полную секретность сохранять, иначе сюрприза не получится.

Актёрская труппа, двое учителей, их прислуга, дворовые девки, которые частенько заглядывают на репетиции — граф всерьёз верит, что информация никуда не просочится?

Графиня кивнула, вздохнула и, махнув своим девкам, ушла. На меня она даже не посмотрела — я была ей больше неинтересна.

После обсуждения будущей постановки с Журалем бессмертное творение Шекспира опять несколько видоизменилось. Верону сочли вымышленным городом и решили оставить как город богов. Джульетта и Ромео — несовершеннолетние дети враждующих между собой богов. Имена героям оставили, а вот фамилии графу категорически не нравились.

— Что за род такой — Капулетти? Пусть Капустины будут. И Монтекки — смешное слово, надо солидность придать и изящество. Будут, значит, Маслов или Мясоедов. Джульетта Капустина и Ромео Мясоедов — другое дело!

— Может, не надо божественного? — осторожно заметил Жураль.

Ему, как и мне, история нравилась в своём первом, классическом, варианте. Но не спорить же с графом, господином и покровителем!

— Надо возвышенно чтобы было, нечего приземлённые сказочки писать, — заявил граф. — Монаха в конце непременно казнить или на каторгу отправить.

Я едва сдержалась, чтобы не высказать свой мнение. Надо было другую пьесу пересказать, а то уж очень перед классиком неудобно. «Летучую мышь», например, или «Аиду». Возможно, они бы подверглись меньшей переделке. Положение спас Вольтан.