Книга Поймать океан, страница 166 – Виктория Войцек

Помощь пришла неожиданно – на третий день на пороге объявился Атто с кульком мягкой яблочной пастилы. Едва войдя, он хлопнул в ладоши и, в привычной манере растягивая слова, сказал:

– Ставь воду, хозяйка, чаевничать будем.

И Асин улыбнулась. Удивительно, но за спиной Атто не обнаружилось маленькой Мирры, которая старалась всюду следовать за ним. Но и ему одному Асин была рада: будто что-то родное, знакомое потревожило непривычно пустое течение жизни, упав в него и подняв сотни брызг. Что-то пропахшее табаком и зеленью сада, с кривой улыбкой, словно вырезанной неумелой рукой.

Пастила была невероятно вкусной, а беседа – легкой. Асин даже позволила себе заплакать при Атто, но очень тихо, вытирая слезы кулаком. Он не осудил, но решительно заявил, что жить так, особенно девушке, перед которой сейчас открыты все двери, просто невозможно. И протянул руку, пообещав стать ее напарником, пока не вернется Вальдекриз. Тогда она согласилась. И, приведя себя в порядок – она даже надела новое платье, похожее на легкое перьевое облако, – замолвила за Атто слово перед Орвэ, хотя раньше и представить себе не могла, что осмелится на подобную наглость. Тот думал недолго – имя Нингена было для него не пустым звуком – и скоро подписал приказ, согласно которому старый демон мог вернуться в ряды разведчиков и вновь обрести крылья.

На первый вылет Атто провожалаМирра. Она уже ходила сама, к тому же впервые при Асин заговорила – и слова лились из нее нескончаемым потоком. Было их не то чтобы много, но каким-то чудным образом она сочетала их каждый раз по-новому. Мирра косолапо подошла, собственнически ухватилась за рукав Атто, с силой потянула на себя.

– Чтобы не смел, – строго сказала она, сдвинув белесые брови. – Не бросал чтоб. А то найду и прибью, прибью а то, Та-та. – Называть его полным именем она так и не научилась – а может, просто не хотела.

Тогда Атто отвел со лба ее светлые локоны-волны, заглянул в блеклые глаза и звонко щелкнул – прямо над переносицей. Мирра хмыкнула, фыркнула и вновь затараторила, кажется, еще быстрее. Наблюдавшая за ними Асин не могла скрыть улыбки, хотя внутри скреблось что-то неприятное, горькое. Глаза защипало – и она потерла их костяшками указательных пальцев, но стало только хуже.

Еще во время вылета Асин ощущала себя не на своем месте. Позже, когда они отправились на остров, это чувство усилилось. Что бы она ни делала, все выходило не так. Она неправильно летала, неправильно приземлялась, даже осматривалась – неправильно. Атто подмечал каждую оплошность, но говорил будто не с самой Асин, а с пустотой – указательным пальцем он стягивал с носа черный платок, тяжело выдыхая (о, как же она ненавидела этот звук), а после пояснял, не раздраженно, но устало.

Лицо он почему-то прятал за платком и летными очками, а отросшие волосы собирал в тонкий хвост, отчего иногда выглядел непривычно, не старшим наставником, а обезображенным шрамами мальчишкой. Но ровный холодный голос и сухие тонкопалые руки выдавали возраст. Порой Асин даже засматривалась на Атто – наверняка когда-то он без труда завоевывал девичьи сердца, – но тут же отводила взгляд, чтобы не получить очередной выговор. Так постепенно Асин узнала, где проходит граница, отделяющая добродушного и понимающего Атто от холодного и резкого Нингена. Она и не представляла, насколько с тем, кого она считала почти дядюшкой, может быть трудно.