Книга Загнанная для дракона, страница 10 – Кристина Юраш

Не человек, ещё не совсем… Только что был драконом, а теперь — мужчина с крыльями, которые тут же втянулись обратно в его спину. Он схватил меня, как трофей, как добычу.

Мои пальцы царапали его кожу, но он не замедлилшаг. Я была не женщиной. Я была трофеем.

Стоило ему приложить руку, как по старинной двери пробежала волна магии, и дверь открылась.

Мы шагнули во тьму.

Холодный камень стен, сырость, запах пепла и забвения. Я задыхалась — не от усталости, а от ощущения, что воздух здесь другой: плотный, как вода, пропитанный чужими воспоминаниями.

Я лихорадочно осматривалась по сторонам.

Меня пронесли через огромный мрачный тёмный холл, свернули в коридор, с ноги открывая дверь.

Похититель усадил меня в старое кресло — с облупившейся кожей, с вырезанным драконом на подлокотниках. Я смотрела в темноту, пытаясь угадать очертания. Кровать. Шкаф. Зеркало в серебряной оправе — треснутое по диагонали, как лицо после удара.

Здесь давно никто не жил.

Незнакомец немного сдвинул маску, и струя пламени вырвалась у него изо рта, поджигая дрова в камине.

Огонь разгорелся, весело потрескивая.

Маска тут же вернулась на место. Он поправил её, словно не желая, чтобы я видела его лицо.

Сейчас я чувствовала странное отупение, которое обычно наступает после слёз и истерики. Словно я так долго беззвучно кричала внутри себя, что охрипла от этого крика.

И теперь наступила тишина. Ленивая. Пустая тишина. Монотонная, как непрекращающийся звон струны.

Я ничего не хотела делать. Просто сидеть в одной позе и смотреть в угол комнаты.

Предательство мужа, страх, погоня, паника — всё это снова начало вертеться в моей голове, словно ужасный сон. Но самым неприятным чувством был стыд. Стыд за то, что случилось в охотничьем домике. Стыд за то, что я позволила этому случиться. И за то, что мне это понравилось.

Я сглотнула, понимая, что у меня не было выбора.

Графиня не дрожит от чужого дыхания на шее. Графиня не стискивает зубы, чтобы задержать стон наслаждения от незнакомого мужчины. Графиня не чувствует жара там, где должен быть только лёд…

А я — не графиня. Я — дичь. И дичь не выбирает, кому позволено её коснуться.

Я корила себя за это чувство, внезапно появившееся внутри, распекала, стыдила. Я не должна была так себя вести! Я должна была сопротивляться, бежать, кричать и вырываться!

Но я этого не сделала.

А ведь тело помнило — не страх, нет. Оно помнило тёплый звериный пульс его ладони, давление пальцев, будто возвращающих меня к жизни, когда я ужезамерзала не только снаружи, но и изнутри.

Это было не желание — это было пробуждение, как удар током в сердце мертвеца. И за это стыд пожирал меня: я ощутила жизнь в тот момент, когда должна была чувствовать только смерть.

— Твой муж сказал, ты помогла сбежать одной пленнице, — хрипло произнёс он, не снимая маски.

Голос был тихим, но каждое слово падало, как камень в колодец, — и эхо не возвращалось.

Он остановился перед камином, повернувшись ко мне спиной. Пламя отбрасывало его тень на стену — огромную, искажённую, зловещую.

Я молчала, впиваясь руками в подлокотники кресла.

— Пленница тебе что-то сказала? — спросил он, не оборачиваясь. — Перед тем, как исчезнуть?

Я молчала. Не потому что боялась. А потому что впервые за эту ночь чувствовала: единственное, что ещё принадлежит мне, — это моё молчание. И я не отдам его даже дракону.