Книга Лабиринты Подземья. Кровь для Ворона, страница 26 – Ирина Иви

— Наялана!

У берега, по пояс в воде, стояла ее подруга. Обнаженная грудь ее вздымалась от волнения, в глазах затаился страх.

— Помоги!

— Ная! Что случилось?

— Ранен! Весь израненный! Помоги ему, Эльси! Пожалуйста! Он на границе Фидэликии, недалеко отсюда! Пропусти!

— Кто ранен, Ная?!

— Человек!

— С каких пор тебя стали волновать человеческие судьбы? — нахмурилась сильфида. — Людям не место в Фидэликии.

— Пожалуйста, Эльси, прошу тебя, помоги ему! Пока мы будем препираться, он умрет! Пожалуйста!

Такой подругу Эльсинелле видеть еще не доводилось. Лихорадочно блестевшие глаза на белом, словно цветок церизелии, искаженном страданием и страхом, лице, дрожащие губы. Сильфида встревожилась не на шутку. Да что с ней такое?! Надо, пожалуй, помочь тому бедняге, за которого она так просит. А разбираться после будем…

— Как его найти?

Наялана радостно вскрикнула и поплыла прочь от берега, ударив по воде серебристо-зеленоватым хвостом.

Покачав головой, Эльсинелла устремилась за ней. Призрачные ее крылья — наследие отца, которого она никогда не знала — не были рассчитаны на долгие полеты на большой высоте, и она скользила над самой кромкой воды, блестевшей при неверном лунном свете. Наялана стремительно плыла все дальше и дальше, вот она забрала ближе к берегу, вот подплыла к нему… Эльсинелла послушно летела следом.

Наялана вышла из воды, длинный хвост ее, покрытый перламутровой чешуей, изменился, превратившись в пару стройных белыхног.

— Здесь! — воскликнула подруга, но сильфида уже и сама почувствовала это. — Близко он совсем!

Здесь берег озера зарос лесом, темным, непроходимым. И здесь проходила граница между землями сильфов и землями людей. Граница, через которую людям невозможно перейти, если только исконный обитатель Фидэликии не откроет ее. Открывать чужакам границу дозволено только повелителю, остальным это запрещено под страхом вечного изгнания из Фидэликии в человеческие земли, что для сильфов страшнее смерти. И Эльсинелла сейчас собиралась нарушить непреложный закон. Чего ради? Неужели, ради прихоти одной взбалмошной ундины?!

Она покосилась на Наялану. Прекрасная обнаженная дева, чью наготу лишь слегка прикрывали длинные — до бедер — серебристые волосы, смотрела на подругу с такой надеждой, что Эльсинелла только вздохнула. Раскинула руки и зашептала древние слова.

— Пропускаю чужака на священную землю, будьте к нему добры, Духи Воздуха. С миром он пришел, а не с войной. На себя беру ответственность за него…

Завихрился воздух, принимая ее слова, раздвинулась незримая граница. Молча ждала сильфида появления чужака. Молчала и Наялана.

И через некоторое время они услышали шаги. Неуверенные, неровные, тяжелые. По мягкому лесному дерну шел красавец-конь. На боку его алела страшная рана. И как дошел только? Да не один, с седоком. Человек распластался на конской спине, уткнувшись лицом в гриву, и не шевелился. На спине его расплывалось, постепенно увеличиваясь, темное пятно.

Мягко сомкнулась граница, отделяя коня и всадника от мира людей.

— Матерь Живая Вода! Дышит ли он еще? — в ужасе прошептала Ная.

— Дышит. Дышит, — шепнула Эльсинелла в ответ, проникнувшись невольной жалостью к раненному, неуместной и непрошенной. — Но дышать ему осталось недолго, коли не поможем.

Сильфида сплела воздушные потоки, окутала ими всадника и велела осторожно снять его с лошади. Конь словно только этого и ждал — освободившись от ноши, он замертво упал на ковер из клевера, сердце его остановилось.