Книга Сломленная истинная, страница 149 – Ивина Кашмир

— В своих я… просто уставшая.

Эллар чуть улыбнулся.

— Значит, вы не плохая. Вы истощённая. Это разные вещи, Майя.

Он сделал ещё пометку в блокноте и продолжил:

— Когда вы впервые почувствовали, что любовь нужно заслуживать?

— Когда дядя бил. Если я слушалась, они с тётей могли не злиться. Если нет — наказывали.

— А если бы вы были послушной всё время, они бы стали вас любить?

— Нет, — ответ сорвался сам собой.

— Тогда, выходит, проблема была не в вас, а в них?

Я молчала. Горло сдавило спазмом, будто туда запихнули камень.

— Вам просто нужно было дать любовь, — тихо сказал Эллар. — Просто так.

Придя домой, я долго сидела у окна.

Пока трудно понять, помогает ли мне терапия. Одно знаю точно, что появилась цель — понять и принять себя.

Кларисса с Эшем окружили меня заботой, и я безмерно им благодарна. Даже дед не оставляет попыток наладить со мной контакт. Сегодня вечером спросил, не хочу ли я возобновить тренировки, я ничего не ответила. С головой бы разобраться.

Рейнард не появлялся. Ни слуху ни духу. И я не уверена, радуюсь ли этому...

Но... мне легче дышать, когда его нет рядом.

Десять дней спустя

Каждый раз, когда иду к Эллару, боюсь, что он скажет: «всё, хватит, с тобой всё ясно». Но он не говорит. Только слушает, иногда задаёт вопросы.

Сегодня я снова разрыдалась у него на глазах, когда он спросил, в какой момент я решила, что недостойна любви.

Эллар просто подвинул коробку с салфетками.

После сеанса я вышла и вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется поесть заварных пирожных.

Наверное, это и есть прогресс.

Четырнадцать дней спустя

Я всё ещё не люблю себя. Но уже не ненавижу.

Сегодня Эллар сказал, что я начинаю слышать себя.

Я не уверена, что это правда, но… когда он это говорит, мне хочется верить.

После терапии мы с Эшем отправились к пруду. Он, как всегда, пытался меня развеселить.

— Слушай, — сказал, покосившись, — а если бы тебе дали шанс начать с нуля, кем бы ты стала?

— Птицей, — ответила я не думая. — Без памяти.

— Тьфу, мрачно как. Лучше ведьмой, у которой есть своя булочная.

Впервые за долгое время я рассмеялась.

Вечером мы все собрались в гостиной. Лэнд сидел у камина с книгой, Кларисса вязала, а Эш спорил сам с собой, кто сильнее — феникс или василиск.

А я просто сидела рядом и слушала, как трещит огонь, ощущая... Ничего не ощущая. И это не могло не радовать. Обычно меня накрывает тоска, и долго не отпускает. А сегодня... сегодня пустота, но такая тёплая, что ли.

Пятнадцать дней спустя

По совету Эллара я начала писать короткие заметки. Он говорит, что мысли нужно выпускать, иначе они застревают внутри.

Вчера записала: «Я не виновата в том, что я это я».

Просто так пришло в голову.

Когда перечитала, захотелось закрыть тетрадь и больше не открывать.

Эллар сказал сегодня, что прогресс — не тогда, когда становится весело, а когда перестаёт быть больно.

Он прав.

Но боль не ушла, просто затихла.

Я часто ловила себя на мысли, что у меня появляется интерес к жизни.

Я больше не валяюсь в кровати подолгу, не находя сил подняться. Наоборот, встаю раньше всех, помогаю Клариссе накрывать на стол, после завтрака часа два провожу в библиотеке деда, потом мы с Клариссой и Эшем ведём меня на терапию. К вечеру, как правило, я провожу время на заднем дворе, тренируясь. Во мне по-прежнему кипит тьма, требуя выхода, и хочешь не хочешь — приходится выплёскивать её. Такова цена подаренной силы.