Книга Горничная немого дома, страница 98 – Ольга Сурмина

Сейчас его интересовало лишь одно: кто повесил это сердце на ручку его кабинета? Нервенно прокашлявшись, мужчина отмотал одну из камер третьего этажа на интересующий эпизод, где «синяя» горничная, совершенно спокойно, немного удрученно завязывает цепь на ручке странным, легким узлом, буквально чтоб дотронуться — и она останется в руке. Он ухмылялся. Довольно ухмылялся, несколько раз пересматривая одно и то же. Спросить зачем? Не глупый ли будет вопрос? Тогда может просто... пригласить к себе в кабинет помыть пол? Рик откинул назад голову и искренне рассмеялся. Почему, собственно, нет?

16. Кошмары

Эмили ворочалась в холодной кровати. Стук сердца мешал ей уснуть, ощущавшийся, буквально, в висках, и прямо под горлом. Тысячи мыслей плавали в голове, но ни одна из них не казалась девушке достойной. Может что-то подсыпать горничной, чтоб та засыпала на ходу, и ее уволили за невыполнение плана? Или слабительное? Гостья смутилась и накрыла голову подушкой. Служанка явно ее пугала, хотя она и стремилась этого не показывать. А еще больше ее пугало то, что, столь ожидаемое увольнение не состоялось.

Пустые, серо-голубые глаза стояли у нее в сознании, стоило гостье только немного задремать. Странное черное платье, отрешенное лицо и пластмассовая, жуткая улыбка. Если бы Эмили заблудилась в незнакомом городе, а вдоль по улице шла бы только она... девушка ни за что на свете не подошла бы. Напротив, сделала бы вид, что говорит по телефону. Воображение рисовало бледное приведение, с редкими прозрачными волосами,сквозь которые просвечивался череп. Её широкие костлявые ладони готовы вот-вот схватить железной хваткой, отчего-то гостья приписывала этому образу просто нечеловеческую силу.

Нона печально расчесывала волосы и смотрелась в зеркало. Густые, плотные, гладкие... ей всегда казалось, что они ванильные, цвета топленого молока или свежего масла. Было тяжело выискивать у себя седые волосинки, но она справилась, хотя, надеялась, что нет. Они совсем не выделялись на фоне основной шевелюры, но само их наличие вызывало у «синей» некоторую печаль. Слегка за двадцать, а они уже сереют, словно леска, хоть и не заметно, но обидно. В жизни у нее происходило слишком много бед: сперва смерть родителей, после болезнь брата, тяжелая работа, бессонные ночи... Сальровел взялась за лоб и начала гладить себя по голове. Все в порядке, все хорошо.

Прохладный сад немного успокоил девушку. Ветер трогал кожу, обволакивая ее, в темноте постепенно забывалась печаль и забота, правда оставалась странная нервозность, как ком вырастающая в животе. Нона закашлялась, и посмотрела в черное, безликое небо. «Плохая привычка».

Она старалась делать усилие над собой чтобы не думать, но получалось плохо, иногда даже вообще не получалось. Уверенно поставив ногу на старые детские качели, служанка словно оказалась в воздухе, будто под стопами вообще не было ничего, а она во-вот окажется у края космической реальности, во многих километрах отсюда — сверху. Она будет расталкивать спутники своими раскачивающимися движениями, хватать сквозь облака звезды и отчаянно швырять, их на землю, пока кто-то загадывает желание. Она толкнет планету, ускорив приближение зимы, заставит солнце взойти раньше, а луну, при это, оставаться на месте. Цветы не должны вянуть, время не должно течь так быстро. Очаровательная улыбка выступила на лице девушки. Та, вспомнив какую-то книгу, вновь погрузилась в фантазии, пока маятник продолжал раскачивать ее усталое тело.