Книга Горничная немого дома, страница 240 – Ольга Сурмина

Та давно была ею замечена, но все время, неизменно заперта. Глубоко вздохнув, она снова подошла ближе, уже, скорее, по инерции, и дернула за небольшую латунную ручку.

К ее удивлению, дверь открылась. Возможно, ее забыли закрыть... те, кому разрешено там бывать, например, управляющей. Или же «синяя» так часто проверяла ее доступность, что старый замок внутри дверцы, наконец, вышел из строя. Сальровел раскрыла глаза и отстранилась — за дверью не было коморки, или кладовки, как она себе представляла... лишь узкая, темная лестница наверх, где на низком потолке не было ни одной лампы, за то все было затянуто белой, прозрачной паутиной.

Нервно сглотнув, служанка сделала шаг вперед, и старая лестница заскрипела под ногами. Попытки убрать паутину рукой успехом не увенчались, ее становилось все больше, и во тьме, иногда, ей чудились омерзительные, крошечные паучки. Резко, за спиной, Нона услышала хлопок, и света в узком коридоре не стало совсем. Судя по всему, сквозняк на мансарде захлопнул за ней дверь. Глубоко вздохнув, она начала пробираться вверх на ощупь, не чувствуя ничего, кроме странного холода и тонких, липких нитей на своей коже. Вскоре широкая ладонь нащупала угол —лестница заканчивалась, начиналосьпомещение, которое горничная была не в силах рассмотреть — не было источника света.

Обреченно скрипнув зубами, «синяя» начала ощупывать руками пол и поняла, что вокруг нет ничего, кроме скомканной бумаги, старых листов. Осторожно вытянув руки вперед, Сальровел попыталась нащупать ближайшую стену, а когда нащупала — поняла. Она на чердаке. И стена, которую так хотелось найти, была низкой и покатой, над ней возвышалась крыша. Пыль, тишина, и холод. Огромный чердак, на который можно было попасть, и, благодаря удаче, сегодня у нее это получилось.

Приторное, сладкое любопытств разъедало. Сделав еще шаг, служанка нащупала на стене очень старый, странный рычажок. Такими раньше делали выключатели, но этот, судя по всему, был немного поврежден. Стиснув зубы, она шумно выдохнула, и, нажала на него, резко отводя руку. Если ее ударит током — больное сердце вряд ли выдержит. Но, отчего-то, горничная без сомнения рискнула, напрягаясь при это всем своим телом.

Над ней, в самом верху начала мерцать старая, одинокая лампа накаливания.

Казалось, что она вот-вот взорвется, расшвыривая свои горячие осколки повсюду вокруг, но нет. Свет стабилизировался, открыв изумленному взгляду огромное странное пространство. На двух, прямых стенах явно были круглые окна, однако, изнутри были закрыты старой пергаментной бумагой, которая, при прикосновении, рассыпалась бы в пыль. Вокруг Ноны были разбросаны старые коробки, стоявшие одна на одну, музыкальные инструменты: скрипка, виолончель, и старое, судя по всему, расстроенное пианино. Как его сюда подняли, а, главное, зачем, оставалось вопросом, на который девушка не могла ответить. Возможно, его разобрали, а потом, зачем-то, собрали тут. На чердаке.

Она потопталась на месте, в очередной раз окидывая взглядом помещение, однако, резко вздрогнула, посмотрев в пол. Рядом с ногами лежали всего лишь скомканные листы бумаги, однако, присмотревшись, Сальровел узнала в них страницы из томов сказок. Напряженно подняв один из комков, она его развернула, и тут же отпрянула, увидев на страницах... правки. В предложениях были замазаны все буквы, маркером, кроме некоторых: «с», «м», «е», «р», «т», «ь». Служанку передернуло, однако, в следующую секунду она закатила глаза и грустно усмехнулась. Там, поверх иллюстрации, во весь лист было написано детскими, неаккуратнымибуквами: «смерть учителю музыки».