Книга Как повываешь?, страница 94 – Жаклин Хайд

— Если будешь продолжать дразнить, я сломаю твое тело прямо перед тридцатью людьми, Уитли, и ты не сможешь издать ни звука, — его ладонь ласкает мою задницу, скользит по половым губам, а потом он снова целует меня. — Думаешь, выдержишь это? Будь паинькой, иначе я включу ее на полную.

Я отталкиваю его, тыльной стороной ладони стирая с губ поцелуй так же, как сделала это той ночью. На его челюсти дергается мышца, заставляя меня задуматься, помнит ли он это, но я не могу удержаться, чтобы не подлить масла в огонь, потому что в кои-то веки это по-настоящему весело.

— Полагаю, скоро узнаешь, — говорю я, хлопая ресницами.

Я хватаюсь за дверь кладовой и рывком открываю ее, выходя оттуда, пока он не успел сказать что-то еще. Мурашки покрывают руки при мысли о том, что он собирается сделать со мной сейчас… и позже.

Чем дальше я иду, тем сильнее ощущаю игрушку внутри, и мышцы сжимаются вокруг нее с каждым шагом.

Когда я возвращаюсь в коридор как раз к подаче десерта, меня уже трясет. Ощущение этой маленькой бомбы удовольствия, которая может сработать в любую секунду, заставляет меня нервничать в толпе. Перестань себя накручивать, ругаю я себя. Никто не узнает. Ну как они узнают? О боже, я на самом деле это делаю?

Когда подают десерт, в комнате раздаются восторженные возгласы, отвлекая меня, и я испытываю гордость. На столах стоят башни из разноцветного желе в форме замков, рядом — кексы.

Без лишней суеты яуспеваю добраться до Аллана, стоящего у дальней стены. Он наблюдает за залом, сложив руки за спиной.

— Привет, Аллан, — говорю я, подходя к нему.

Он кивает в знак приветствия, а я прислоняюсь к стене. Юбки такие объемные, что, наверное, кажется, будто я просто на них присела.

Я оглядываюсь, и дыхание перехватывает, когда я замечаю Коннора, шествующего по бальному залу в костюме вампира, с развевающимся за спиной плащом, словно в дешевом фильме.

— Почему вампиры такие плохие художники? — спрашивает он у толпы и делает паузу для комического эффекта. — Потому что они бы рисовали только кровью⁵⁴.

Губы Коннора, которые я за последние две недели целовала так много раз, растягиваются в ухмылке, и он смело мне подмигивает.

Он думает, что я не решусь. Я отказываюсь снова на него смотреть, изображая слабую улыбку, и смотрю в пустоту через весь бальный зал, когда нажимаю «отправить».

Не проходит и доли секунды, как я чувствую мощную волну вибрации внутри, и колени подгибаются от неожиданности. Мой взгляд тут же устремляется к нему, и я едва удерживаюсь, чтобы не разинуть рот.

Он еще даже не проверил свой телефон!

Коннор О'Дойл

Я включаю устройство, даже не глядя на телефон. Я по ее сердцебиению понял, что она сделала — и знал, что сделает. Она не может удержаться.

Я отступаю от толпы, позволяя нанятым из деревни танцорам на мгновение перетянуть на себя внимание, и снова сосредотачиваюсь на своей — скорее всего — паре. Это слово, такое глубокое и неоспоримое, до сих пор вызывает у меня мурашки, даже когда я просто думаю об этом. И все же меня переполняет ощущение всепоглощающего удовлетворения.

Наконец я смотрю на фото и едва сдерживаю стон. На этот раз ее грудь полностью обнажена, большие упругие сиськи выставлены напоказ, но именно уверенность в ее взгляде заставляет мое сердце биться быстрее.