Книга Как повываешь?, страница 84 – Жаклин Хайд

— Ты весь пропитан ее запахом, как и она твоим. К счастью для тебя, все, что нужно — это не показываться ей на глаза во время ночных пробежек. Мне плевать, с кем ты спишь, если только ты не раскроешь, кто мы такие, и не свяжешься с ней навсегда. Думаю, она сбежала бы в страхе, а тогда мне пришлось бы вмешаться.

Я не удивлен, что Фрэнк следит за моими передвижениями, но мысль о том, что кто-то может увидеть мою другую сущность, заставляет кровь стынуть в жилах. Если Уитли увидит меня…

Я уже боялся этого, но то, что Фрэнк считает это катастрофой, еще больше напрягает. У него есть чутье на людей, это правда, но он хочет, чтобы я хранил все в секрете. Как бессмертный может скрывать свою сущность от своей пары? Это, по сути, невозможно.

— Можешь себе представить? — продолжает он. — Это был бы полный провал.

— Тебе не кажется, что в ней есть что-то необычное? — спрашиваю я, прежде чем успеваю себя остановить. Ее запах тревожит меня тысячей разных способов, и я никогда не слышал, чтобы смертная могла так действовать на сверхъестественного.

Фрэнк больше магическое существо, чем человек, и может буквально видеть колдовство, когда оно происходит — редкая способность. Если он заметил что-то необычное в Уитли, это могло бы объяснить мою реакцию.

— Она — человек. — его голос полон презрения.

Я медленно выдыхаю и опускаюсь в кресло напротив.

— Мне сказали, что у меня никогда не будет пары, так что можешь не волноваться, — говорю я, сам неуверенный в этих словах.

Я знаю, что чувствую по отношению к Уитли, но что, если это не то самое? У Фрэнка отняли его потенциальную пару, и я не хочу закончить как этот депрессивный мешок из сшитой кожи.

Он фыркает — так не похоже на Фрэнка Штейна.

— Одетт тебе это сказала, я полагаю?

Я киваю в ответ.

Королева ведьм предупредила меня, когда я только начал понимать, что такое волчьи стаи и связующие узы. Конечно, я по глупости решил, что я один из них, из-за того, как меня обратили. Какой идиотизм.

А что, если она ошиблась?

— Одетт не безгрешна, — бормочет он над краем стакана, прежде чем сделать глоток. — И я бы не стал ей доверять. Я постоянно пытаюсь вас всех в этом убедить, но никто не хочет слушать здравый смысл.

Да, ну, это потому, что Фрэнк считает себя воплощением здравого смысла, в то время как на деле он скорее ядерная бомба, готовая взорваться. Довериться ему — все равно что держать гранату без чеки и надеяться, что она не взорвется.

Я наклоняю голову.

— Переживаешь за меня, Фрэнк? Я был бы тронут, если бы думал, что ты вообще способен заботиться хоть о ком-то, кроме себя, ты, психопат, — говорю, чтобы увести разговор от темы пар. — Почему ты вообще еще здесь? Я уже говорил, что не знаю, кто взломал Talbot. Я проверил каждого гостя. Здесь нет никого с нужными навыками.

— Ой, смотри-ка, какой раздражительный. Нашему песику нужен намордник? — насмехается он, наблюдая за мной поверх стакана. — Знаешь… за все эти годы ты так и не рассказал, что Одетт сделала с тобой.

Я хмурюсь из-за смены темы, удивленный, что ему вообще есть до этого дело.

— То, чего можно было ожидать, — отвечаю я. — Недели ада, за которыми последовала серия испытаний.

Боль. Неописуемая боль — это все, что я помню о своем превращении, о том, как меня сделали тем монстром, которым я являюсь. Воспоминания о том, как кости ломаются, смещаются и вырастают с ужасающей скоростью, заставляют кожу покрываться мурашками. Магия королевы ведьм считается самой могущественной в мире, но любая магия имеет свою цену, и эта цена — боль.