Книга Все темные секреты, страница 3 – Паула Гальего

— В прошлый раз ты пришла с похожими намерениями, но в итоге ушла, а мне пришлось довольствоваться услугами служанки.

Мой желудок сжимается. Была ли у той девушки хоть малейшая возможность отказаться?

— Я не уйду, — обещаю я сладким голосом.

Эрис улыбается, но в его улыбке нет ничего дружелюбного; только ненасытный голод в том, как его губы изгибаются в усмешке. Он делает шаг вперед, пока я не ощущаю его грудь, прижатую к моей, и затем крепко захватывает мой подбородок. Его пальцы болезненно врезаются в мою кожу.

— О, нет. Конечно, ты не уйдешь, — мурлычет он. — На этот раз я не отпущу тебя.

Это должно бы звучать как вызов, но я не могу не уловить в его голосе нечто другое — мутную, тяжелую угрозу, которая ложится на кости, словно предвестие наказания.

Я пытаюсь улыбнуться, но, кажется, у меня не получается так, как я хотела. Если он это замечает, он списывает это на нервы или просто ему все равно.

Он кивает в сторону комнаты, и я заставляю себя двигаться.

Первый раз, когда я легла с мужчиной, было уже довольно давно, но я до сих пор помню ощущение на коже, ужасное прикосновение, горький привкус нежеланных поцелуев. Я убедила себя, что так и надо. Не было письма, которое говорило бы мне, что нужно сделать, ни прямых приказов. Это была моя собственная воля, мое неведение или слепота, что привело меня в постель к Алексу Алии, моему соратнику. Я знала, что нравлюсь ему, а если не я, то хотя бы мое тело, потому что раньше он уже успел украсть у пташки несколько поцелуев и нескромных ласк.

И когда я поняла, что начинаю испытывать к Амите что-то большее и приписала это своей любопытной природе, замешательству и неконтролируемому желанию, которое меня пугало, я взяла Алекса и привела его в свою постель.

Когда я рассказала об этом Амите — ведь мы рассказывали друг другу все, — она спросила с болью, понравилось ли мне, и я сказала правду. Сказала, что ненавидела каждую секунду; но даже тогда у меня не хватило смелости признаться, почему.

В конце концов, мое само существование уже было грехом. Неужели магия Ворона, живущая во мне, развратила меня до такой степени, что я начала испытывать подобные чувства? Я не хотела даже думать об этом. Мысль о том, что я могу разочаровать Орден, пугала меня до дрожи.

Эрис входит следом за мной, и я останавливаюсь у туалетного столика с изогнутыми ножками и замысловатыми, перегруженными узорами. На нем стоят несколько забытых бокалов, два пустых и один наполовину полный. Прежде чем он успевает приблизиться, я поворачиваюсь к нему, облокачиваюсь бедром о столик и наклоняю голову.

— Разве не предложишь мне бокал?

Эрис цокает языком, и я замечаю, как он раздумывает, не отказать ли мне. Однако он смиряется, выходит из комнаты, и я слышу, как он заходит в соседнюю комнату, где, должно быть, стоят его напитки.

Когда он возвращается, то протягивает мне почти полный бокал. Я поднимаю бровь, но ничего не говорю. Думаю, выпью залпом и буду молиться, чтобы он подействовал поскорее.

— Тебе нужно набраться смелости для того, что мы собираемся сделать?

Ответ всплывает на моих губах, но я сдерживаюсь. Не знаю, какого ответа он ждет и какой хотел бы услышать. Поэтому я делаю глоток крепкого, пряного на вкус напитка и опускаю голову, будто сама мысль об этом меня смущает. Затем нежно улыбаюсь, выигрывая немного времени.