Книга Все темные создания, страница 27 – Паула Гальего

Я вздыхаю, даже не осознавая этого.

— Ты такая из-за гальцагорри? — спрашивает он вдруг.

— Такая это какая?

— Бледная, уставшая…

Он заметил.

Я прочищаю горло.

— Да, это из-за них, — лгу я, думая, как бы ему понравилось узнать, что на самом деле я так выгляжу из-за того, что приняла яд, предназначенный для него.

— Понятно.

Там, вдали, есть каменный мост между деревьями. Мост, покрытый мхом, который, должно быть, давно забыли. Кириан убирает руку с моей спины только для того, чтобы протянуть мне руку, и я хватаюсь за неё, чтобы подняться по скользким ступеням моста.

Наверху он, наконец, останавливается.

Несмотря на тревогу и учащенное сердцебиение, которое испытало слишком много нагрузок с тех пор, как было отравлено, я не могу не забыть на секунду, всего на одну, о гальцагорри.

Свет в этом уголке леса имеет что-то особенное, где ручей отражает его более ярким и голубым. Деревья не слишком высокие, а листья широкие и ярко-зеленые. Земля покрыта опавшими от холода и морозов листьями, и маленькие золотистые блики сверкают там, где отдыхают светлячки.

Сова ухает, и цикады, которые не испугались нашего появления, продолжают петь, пока я опираюсь на холодный и влажный на ощупь камень. И аромат воздуха… пахнет лесом, влажностью, землей и…

Кириан наклоняется, чтобы положить на землю сито, и подходит сзади. Я чувствую, как он заполняет всё своим присутствием, даже воздух, который теперь пахнет немного им, кожей его легкой брони, мылом, которым он, должно быть, пользуется, и чем-то ещё, тёмным и сладким одновременно, чему я не могу дать название.

— Когда мы в последний раз были здесь? — спрашивает он тихо.

Я почтичувствую его грудь у себя на спине, пока он не двигается и не касается моего плеча, чтобы встать рядом. Он должен сильно наклониться, чтобы опереться на предплечья.

Не знаю, ожидает ли он настоящего ответа, но я не могу его дать.

— Кириан, гальцагорри.

— Не переживай, у нас есть время, пока они не закончат.

— Кириан… — настаиваю я.

Он вздыхает, выпрямляется и смотрит на меня, пока я не отхожу от камня и не оказываюсь лицом к лицу с ним.

— Ладно. Когда они появятся, тебе нужно просто… — Он замолкает. Его глаза покидают мои и опускаются ниже, затем еще ниже… — Что черт возьми за розовое чудовище ты на себя надела?

Он осмеливается ухватить пальцами кусок гепюра и потянуть за него, а я отдергиваю ткань.

— Это сиреневый, — отвечаю я, слишком уставшая, чтобы подобрать фразу лучше.

— Сиреневое чудовище. — Он улыбается в темноте и делает шаг ко мне.

Он обхватывает мою талию, прижимая меня к себе, чтобы я не двигалась, и другой рукой поднимается к моей груди. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, его пальцы проникают между моими грудями, и его костяшки касаются моей кожи чуть дольше, чем нужно, прежде чем он находит игольницу.

Он кладет ее в мою ладонь.

— Думаю, я могла бы справиться с этим сама.

— Да. Но тебе так понравилось больше, — без колебаний отвечает он.

Пронзительные голоса нарушают ночную тишину и не дают мне ответить.

— Готово! — кричат они у моих ног; лишь хаотично движущиеся тени. — Что теперь делать, что делать, что делать…?

Я готова разрыдаться.

— Попроси их принести тебе воду из ручья этим ситом, — говорит он, перекрикивая их вопли.

Я моргаю, сбитая с толку, но не сомневаюсь и делаю, как он говорит.