Книга Все потерянные дочери, страница 234 – Паула Гальего

— Эрио мертв! — ревет он мощным голосом. — Мы, Волки, победили!

Проходят секунды, которые кажутся ему вечностью, и затем первый из Львов бросает на землю свой меч.

Некоторые немного колеблются, но вскоре присоединяются к нему. Один за другим они складывают оружие. Падают щиты и мечи, самодельные копья; они опускаются на колени и закладывают руки за голову.

Все они лицом к Кириану, ко мне. Все следят за костями, что теперь лежат на земле, и за той чудовищной головой, которую держит мой паладин.

Кириан держится стойко, но что-то его беспокоит.

Он не может удержаться и оглядывается: быстрый взгляд через плечо.

Вспышки света, толчки, эта вибрация в воздухе… всё прекратилось, и он не может не задаваться вопросом, почему больше не чувствует магию Одетт.

Я тоже позволяю себе оглядеться, но Её уже нет. Я знаю, что кто-то должен был вложить этот меч в руку моему паладину, но если Мари и была здесь, следов больше нет.

— Иди за ней, — говорю я ему.

И он не раздумывает. Он срывается с места и бежит сквозь строй солдат, и некоторые из тех, кто пригнулся, встают, чтобы уступить ему дорогу. Он находит своего командораи вручает ей голову.

А затем бежит во дворец.

Глава 40

Одетт

Моргана улыбается и швыряет в меня обломки, упавшие с балкона, но я поднимаю руки и успеваю отклонить их, прежде чем они меня настигнут. Стена позади меня взлетает на воздух, и я чувствую легкую дрожь под ногами.

— Какое разочарование, — бросает она мне. Её взгляд полон желчи. — Я и правда думала, что ты поймешь.

Это меня бесит. — Кто ты такая, чтобы разочаровываться во мне?

Я наслаждаюсь покалыванием в руках, в браслетах, змеящихся по моей коже, и посылаю в неё разряд, рожденный инстинктом. Поток света с прожилками тьмы потрескивает в воздухе, пересекая пространство между нами, и с силой врезается в неё; она поднимает какой-то щит, но он не способен остановить удар полностью.

Она с трудом встает, напряженная. — Твоя мать дала тебе мое имя, — напоминает она. — Твой отец и она любили меня, и я любила их. И теперь, найдя тебя, я бы полюбила и тебя.

— Почему же ты не любила меня тогда? Почему не позаботилась обо мне, когда я осталась одна? — кричу я.

Я не скрываю ни гнева, ни боли, не чувствую стыда. Я пропитываюсь ими и позволяю эмоциям захлестнуть меня и направлять мою магию.

Моргана щурится. Она смотрит на меня с недоумением, словно мое поведение действительно её удивляет, словно она и впрямь разочарована. — Это смешно.

Движением руки она швыряет в меня люстру. Та летит не только под действием гравитации, ведь я тоже не могу полностью остановить её. Она вложила в люстру свою силу. Я падаю на спину и чувствую удар всем телом.

Теперь в комнате стало чуть темнее, и оставшиеся огни отбрасывают на нас причудливые тени. Я сбрасываю её с себя в ярости и вскакиваю на ноги. Вспышка боли предупреждает меня из области ребер.

На этот раз я больше не трачу слов. Я снова обрушиваю на неё сырую силу, мощную молнию, которую ей приходится останавливать обеими руками и дрожащим щитом.

Она кричит, и Моргана тоже атакует меня необработанной силой, мощной и смертоносной, если бы не моя собственная защита. Луч энергии попадает мне в руку, и я тут же чувствую жгучую боль на коже, как от химического ожога.

Лжекоролева идет ко мне, гордая и высокомерная, растрепанная после схватки, но всё еще царственная, благородная. Я тоже иду, мы движемся по полукругу, и, оглянувшись через плечо,я понимаю, что, возможно, этого она и добивается: подвести меня к краю балкона, нависающего над пустотой.