Книга Журналистка на королевском отборе, страница 62 – Полина Змееяд

Стол радовал непривычным обилием мясных блюд, на которые остальные девушки смотрели удивленно. Когда вошел принц, я не удержалась и посмотрела ему прямо в глаза. Он едва заметно улыбнулся и кивнул. Значит, специально подстроил. Вот только разумно ли было ради меня одной так значительно менять привычный остальным дамам рацион? И не посчитают ли меня фавориткой Его Высочества из-за этих нововведений?

Завтрак прошел относительно спокойно: дамы стеснялись в присутствии Филиппарасспрашивать друг друга о холостых родственниках, но я уже представляла, как в тишине, за закрытыми дверьми маленьких комнаток-келий они перешептываются о новых потенциальных женихах: принц ведь один, а девиц на выданье больше двадцати.

Когда время, отведенное на еду, вышло, в зал ввалился Верховный. Полы белых одежд волочились за ним по каменному полу, лицо украшала столь надменная и кислая улыбка, будто он зашел в комнату, наполненную гниющими трупами. В руках священник тащил ненавистное кадило и какие-то палочки, судя по виду – благовония.

Я напряглась, и не без оснований. Верховный остановился рядом с троном принца, Филипп поднялся и молчаливым кивком одобрил действия служиться целительной магии.

– Дамы, все вы, как я вижу, тщательно следите за внешней красотой, однако не стоит забывать и о чистоте души. Дабы соблюсти все приличия, каждая из вас должна прийти в храм и исповедаться. Взойти на трон достойна лишь самая чистая их дев, она станет образцом благонравия…

Я перестала слушать, как только речь зашла об обязательной непорочности юных дев и об остальных глупостях вроде кротости, покорности и прочего. Ну кому нужна на троне кроткая королева? А если король заболеет? Умрет? Ей придется принять на себя все государственные дела. Так поступила нынешняя королева, и кто посмеет заподозрить ее в кротости? Справедливости ради стоит помнить, что образ непорочной девы, которая навечно осталась верна мужу, она поддерживала, чтобы сохранить хорошие отношения с церковью, однако ее политические решения порой оказывались весьма жесткими.

Завершив одну их самых нудных речей, что мне доводилось слышать от священников, Верховный зажег благовония и направился с ними вокруг стола. На лицах остальных девиц появилось какое-то блаженное выражение, у меня же от едкого дыма закружилась голова. Вскоре к глазам подкатили слезы, и я уже с трудом различала пустую тарелку перед собой.

Верховный и не думал заканчивать церемонию. Совершив один медленный обход вокруг стола, он начал второй – на этот раз с кадилом, чтоб оно расправилось! На этот раз в нем оказались замешаны какие-то совсем уж ядреные травы, меня повело в сторону, и я чуть не свалилась со стула, но успела ухватиться за столешницу.

Не заметила, но услышала, как Филипп дернулся на пол шага вперед, но замер,стоило мне только выпрямиться. Не надо, Ваше Высочество, не делайте глупостей хотя бы ради своей репутации. Моя уже и так в канаве помойной валяется.

К букету неприятных ощущений добавился звон в ушах, который нарастал под звуки молитвы, смысл которой от меня ускользал. Запах становился нестерпимым, и мне казалось, что я вот-от потеряю сознание, однако забвение – почти желанное – все никак не желало приходить и избавлять меня от творящегося вокруг кошмара.