Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 19 – Ника Калиновская

И никакие победы, никакие заслуги перед короной не стали оправданием. О благодарности народа Вилантии можно было забыть. Вместо оваций — списки долгов. Вместо союзников — вежливые отказники. Вместо славы — выцветшие письма и закрытые двери.

Вот и живу теперь в родовом имении, где от былого величия остались разве что мраморная лестница да титул, о который все только спотыкаются.

Тряхнув головой, я попытался стряхнуть с себя вязкие, как болотная тина, мысли, которые в который раз стремились затянуть меня в пучину уныния. Ни к чему они сейчас. Дел много, а сожаления хлебане принесут.

Я вернулся к телеге, точнее — к тому, что от неё осталось. Колеса пришлось снимать полностью, ось заменить, а доски днища укрепить новыми скобами. Работы было невпроворот, но руки знали, что делать, и в их ритме — строгом, выверенном — я находил ту самую необходимую тишину.

Да, признаюсь, у меня был план. Или хотя бы нечто, что хотелось называть этим словом. Я собирался обратиться к маркизе Луарийской — благо, мы были хоть и дальними, но всё же знакомыми. Хотел предложить ей свою помощь: обрезку виноградников, починку забора, да хоть защиту от тех тварей, что в последнее время зачастили на её земли. А взамен — всего-то одну рабочую лошадку, мешок зерна и пахаря на пару недель. Не золото просил, а шанс.

Вот почему я так упрямо возился с этой старой развалиной. Потому что она — телега, покрытая пылью времени и забвения — стала моим символом. Надеждой на то, что не всё потеряно, что впереди ещё может быть дорога.

Я выпрямился, проводив взглядом линию укреплённой оси, и вдруг ощутил на себе чужой, осторожный взгляд. Он не был враждебным, не пытался пробиться сквозь кожу, но я почувствовал его почти физически — как лёгкий порыв ветра в спину.

Медленно обернулся к дому, и — точно, не показалось. В одном из окон, будто нечаянно, мелькнули пряди её волос. Светлые, мягкие на вид, они исчезли так же быстро, как появились. Но достаточно было и этого мимолётного движения, чтобы мысли вновь сбились с ритма.

Моя рабыня? Забавно. Уже после первого же разговора это слово казалось неуместным, даже нелепым. Если уж говорить честно, то я скорее чувствовал себя её вассалом — Александра владела не положением, не имуществом, а чем-то другим. Неуловимым. Её голосом, осанкой, странной, почти невесомой уверенностью, с которой она вошла в мою жизнь, словно имела на это полное право.

Да, эта девушка умела производить впечатление. И, похоже, собиралась остаться в моих мыслях надолго.

Александра

Комната, в которую меня проводил Орлин, оказалась удивительно просторной — особенно для рабыни, которой, по идее, полагалась лишь клетушка где-нибудь под лестницей. Я прошла внутрь, на ходу осматриваясь, и невольно замедлила шаг. Помещение, хоть и пустовато, выглядело ухоженным и… каким-то спокойным.

У окна стояла аккуратно заправленная кровать — не роскошная, но чистая, с выглаженным бельём. Неужели здесь действительно кто-то собирался принимать гостей? Или Орлин по старой привычке всегда держит комнату в порядке, на всякий случай?

У противоположной стены стоял старенький, но крепкий столик с крошечным зеркалом. Оно чуть покосилось и потускнело от времени, но всё ещё позволяло рассмотреть отражение. Рядом — один-единственный стул. Мне и этого было более чем достаточно. После сегодняшнего дня я бы и на полу смогла уснуть без особых жалоб.