Книга Некромантами не рождаются, страница 29 – Екатерина Боброва

— Если бы она с огневиком начала встречаться, я бы понял. Давно ее уже отпустил. Столь сильному ветру не усидеть на место. Ее мать, когда я ее похитил, раз десять пыталась бежать. Один раз на большой земле догнал. Быстрая была, как волна. Смирилась лишь, когда поняла, что дочку ждет. Но даже с дочерью трудно ей было у меня. Тесно. Потому и не стала держаться за жизнь, когда в бурю попала под обвал. Ушла, ускользнув сквозь пальцы. Сбежала. А я… — мужчина горестно замолчал, застывший взгляд смотрел куда-то за спину Юле, — так и не смог принять другую в дом. В дочери радость неба видел. Отдыхал душой, на нее глядя. Мечтал для нее лучшей жизни. Хотел искупить вину за гибель матери, но… не с тем, кто эту жизнь разрушит. Простите за глупость старого капитана, но тот, кто рожден с магией, не имеет право от нее отказываться даже ради чувств.

Юля не нашла в себе сил возразить. Таврис прав, пусть от этой правды было тошно и горчило во рту.

— Что касается двоих… Плохо вы знаете своих подопечных. В этой воде они ведают каждый вздох друг друга. Их накажутне за то, что сделали, а за то, что не сделали.

— А моя дочь… Не рвите ей сердце, — попросил мужчина напоследок. — Знаю, хочет она с ним попрощаться, но боюсь, наделает глупостей. Девы воды умеют привязывать к себе, даже не желая этого. А ее отчаяния сейчас на целую бурю хватит.

— Не желает он тебя видеть, — соврала Юлю, глядя на поникшую девушку. — Не помнит он ни тебя, ни ваши встречи, но знает, что ты невольная причина его смерти.

— Пять минут, одно прощение, на колени упасть перед ним хочу, — заломала она руки в жесте отчаяния.

Юля отступила, покачала головой.

— Он не держит на тебя зла, — не врала она.

Когда она под давлением вопросов рассказала Сергею о Касмейре, тот лишь растеряно почесал в затылке и сказал: «Надеюсь, она найдет способ изменить свою жизнь. Даже жаль, что не помню, о чем мы с ней болтали. Хотелось бы знать, что такого ей говорил, за что меня приворожить потом решили». И губы дрогнули в горестной усмешке.

Сергей отбыл и пропал. Не выходил на связь, хотя Юля регулярно надиктовывала ему сообщения, передавая их через хранителя. И о жизни брата она узнавала лишь от мамы.

Та с беспокойством писала, что Сергей замкнулся, ушел в работу, никаких вечеринок, гулянок или поездок. Стал малоразговорчив. Перестал шутить и балагурить. Купил себе домик в какой-то глухомани и там пропадал. Словом, вернулся другим человеком.

А через полгода странное фото: жуткая тварь, похожая на кошку, со светящимися потусторонней зеленью глазами на крыльце избушки в лесу.

— Что думаешь? — спросила Юля у Кайлеса, демонстрируя экран мобильника. Кузен мужа был единственным из асмасцев, кто провел достаточно времени на Земле, чтобы помочь советом.

Мужчина хмыкнул, потер подбородок, вгляделся в мутный снимок. Тот был сделан издалека на вспышку в подступающих сумерках. Морда у твари на фото была пугающе перекошена — существо то ли язвительно насмехалось, то ли угрожающе щерилось. Правое ухо надорвано. Передняя лапа неестественно вывернута в сторону. Шерсть торчала грязными клочками. Но самым ярким получились глаза, в которых плескалась колдовская зелень.

— Что говорит твоя мама? — осторожно уточнил Кайлес, не спеша с ответом.

— Что Сергей перестал выходить на связь, они забеспокоились, поехали к нему. На крыльце увидели это. Сняли на мобильник. Тварь мелкая, размером с кошку, но зарычала, словно дикий зверь. Мои родители, испугавшись, вернулись в машину, посидели там немного. Когда успокоились — пошли к дому, ее на крыльце уже не было. Сережки, впрочем, тоже. Дом оказался открыт, они решили подождать до утра. Брат вернулся к завтраку. Сказал, что полюбил ночевать у костра в лесу. Только дымом от него не пахло. На тварь со светящимися глазами посмеялся, сказал, привиделось. Кошка это обычная. Ну и место тут особое — не такое почудиться может. Пятая скала называется. Экстрасенсами любимо. Вниз по реке у них свой лагерь есть.