Книга Пироженку? Ваше Снежейшество!, страница 43 – Татьяна Гуськова

— Выпустите меня! Отоприте!

Иногда я прекращала долбить и прислушивалась, какая реакция на мои действия, но за дверью было тихо. Когда отбила кулаки, и руки устали, стала долбить ногой, сначала правой, потом левой. Наконец, за дверью послышалась какая-то возня, а потом дрожащий голос управляющего сказал:

— Мэлисса, мы не можем пойти против хозяина. Пожалуйста, угомонитесь!

— Ах так! Тогда я объявляю голодовку! Больше не буду есть! Никогда! И умру тут! Тогда ваш хозяин раскается! Но будет уже поздно!

Какую же чушь я несу!

Я принесла стул, установила его поближе к двери, села к ней лицом и начала:

— Свободу по-пу-га-ям! — орала я. — Свободу! — не знаю, почему это пришло в голову, потом я еще запела: — Пусть всегда будет солнце! — из этой песни помнила я только припев. Его и крутила, пока не надоело. Еще и голос у Айдиры оказался очень приятным и музыкальным, а главное — сильным. Куда там попугаю Кеше из мультика. Самой себя приятно слушать.

Потом переключилась на Пушкина нашего, Александра Сергеевича. «Сижу за решеткой в темнице сырой» я вспомнила и пропела целиком. «Владимирский централ, ветер северный» решила не петь, чтобы совсем не палиться. Зато вспомнила еще одно стихотворение Пушкина «Во глубине сибирских руд». Вроде и не учила, но, оказалось, что наизусть помню. Вот эту программу я и исполняла до обеда.

Дверь в урочный час снова отперли, я хотела воспользоваться случаем, но меня не выпустили. У выхода дежурили два лакея, они же сунули мне в руки поднос с обедом, и тут же вышли и заперли.

Я посмотрела на тарелку с крем-супом, поверх которого плавало несколько ломтиков жаренных грибов, на рыбу в кляре и заварные пирожные, сглотнула бесконечные реки слюны и отнесла поднос к его товарищу у кровати. На столике уже места не было, поставила на пол. Очень хотелось попробовать. Внутренний голос шептал: «Ты немножко! Мазни пальчиком этот суп, только попробуй! Подцепи эту шапочку сливок на пирожных!»

Но нет, стоит попробовать, и я уже не остановлюсь. Так что отошла от еды подальше, чтобы запах не долетал, и снова села к двери.

Не знаю, что думали про меня слуги, но концерт продолжился. В горле внезапно стало тепло, нет не от того, что я перетрудила связки, хотя в горле уже прилично першило. Это дух подключился. Я поняла, что теперь мое певческое творчество слышнопо всему дому, и принялась голосить еще пуще. Стараясь, чтобы получалось похуже.

Приходил управляющий, умолял меня перестать. Приходили Сана с Дулой. Даже повар. Но я их игнорировала. Чай мне уж и подавать не стали, видимо, решили не переводить продукты. Так продолжалось до тех пор, как какое-то внутреннее чутье не дало мне понять, что муж совсем рядом с домом. Подозреваю, что источником этого чутья был Солнечный Зайка.

Я срочно добежала до кровати, улеглась до нее, расправив красиво подол платья, сложила руки крестом на груди. Потом, подумав, взяла со стола маленький светильник за неимением свечки. Большие светильники я сегодня не зажигала.

Ждать пришлось недолго. В скважине заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. На пороге возник Эрвил. Он даже не снял верхнюю одежду.

— Что все это значит⁈ — вопросил муж.

Выражения лица я не видела, но голос был злой, так что ничего не ответила. Будем считать вопрос риторическим.