Книга Пироженку? Ваше Снежейшество!, страница 29 – Татьяна Гуськова

Ушки хорошо зазолотились и стали выглядеть очень завлекательно. Из парочки все же вытекла начинка, но они пошли на дегустацию.

Повар и его помощница меня очень хвалили. Но я понимала, что получилось хоть и вкусно, но совсем не необычно. Это меня расстроило.

— Ах, мэлисса. До чего ж хорошо получилось! У вас золотые ручки! — хвалил повар.

— Вы не говорите мэлиссу Эрвилу, что это я сделала.

— Чего ж? — уставился на меня повар, захлопав глазами. — Хорошо вышло, не сомневайтесь. У Куты похуже выходит.

— Я хочу сюрприз мужу сделать! Что-то такое приготовить, чтобы он ахнул! А они обычные.

— Ну, как скажете. А я думаю, мэлисс Эрвил обрадовался бы.

Как-то незаметно Сану сменила Дула, а я и не заметила. Я попросила девушку проводить меня в комнату и принести какую-нибудь тетрадку и карандаш. Это было немедленно исполнено.

Письменного стола в моей комнате не было, так что я подтащила к трюмо стул и устроилась там. Погрызла кончик карандаша, вспоминая рецепты. Что я вообще помню? Давно ничего дома не готовила, а ведь раньше много рецептов наизусть помнила. Тэкс-тэкс-тэкс.

Дула устроилась с шитьем возле двери. Интересно, девушки шьют что-то одно на двоих? Потому что рукоделие показалось мне тем же самым.

Первым из всех рецептов в голову почему-то пришел кулич. Я задумалась. А ведь помню рецепт и очень хорошо. Срочно принялась строчить. А за ним вспомнила и его импортного родственника — панеттоне. Изюм и цукаты я видела. А вот ничего подобного на стол пока не подавали.

Я поинтересовалась у Дулы, есть ли здесь что-то подобное.

Девушка сначала не могла понять, что я такое описываю. Потом покачала головой.

— Нет, мэлисса Айдира. Никто такой пирог у нас не печет.

— А булочки? Сладкие булочки с изюмом?

— Рогалики на молоке пекут. А изюм не добавляют, нет. Разве что богачи какие так пекут. Дорогой он. Это батюшка ваш привез запас. А так клюкву берут сушеную, морошку, чернику.

Это все тоже отлично подойдет. Запишу еще рецепт булочек-калориек. А там и про штоллены вспомнила. Самое зимнее печево! И маффины! С ягодами, шоколадные. Капкейки с кремовой шапочкой. Молочка здесь шикарная!

Удивительно, я но я, оказывается, помню многие рецепты наизусть. И прямо не терпелось уже что-то на практике воспроизвести. И дух внутри тоже хотел. Он будто подогревал меня изнутри, ему тоже не терпелось оказаться вблизи огня и горячих печей. Я вдруг заметила, что пишу, а сама возбужденно на стуле подпрыгиваю, да и желаю странное, например, вскочить, выбежать в коридор и побегать там, или взять ту палку, которой по светильникам стучат, и поскакать на ней, как на лошадке, это прямо уже идея-фикс какая-то.

Пришлось брать себя в руки, я осознала, что это дух заражает меня жаждой деятельности. Еще заметила, что Дула оторвалась от своего шитья и смотрит как-то подозрительно. Стало не по себе, я почувствовала себя какой-то одержимой. Мне совсем не понравилось, что управляю собой не я, а дух огня. Внутри зародился небольшой страх. Дух сразу это почувствовал и тоже испугался, сжался внутри, будто стал меньше размером и потускнел. И мне стало его жалко. Я почувствовала, будто обидела маленького ребенка, оттолкнула из-за того, что он не в меру расшалился, проявив озорной нрав.

Отложив карандаш, я постаралась заглянуть в себя, ощутила сжавшийся теплый комок, и постаралась донести, что я по-прежнему люблю его, просто немного напугана поведением. От облегчения и ответной волны любви меня бросило в жар, я почувствовала, что горят щеки.