Книга Очень плохая няня, страница 145 – Анна Солейн

К нему прибавилась Джоанна, которая изо всех сил пыталась проводить с внуками побольше времени, но совсем не умела обращаться с детьми.

Как она умудрялась такой остаться, вырастив сына, было для меня загадкой.

Когда Лиам немного освоился, лорда Эмбера вызвали в столицу на научную конференцию, чтобы поделиться результатами его исследований в области окклюзии, или «закупорки», как упорно называла эту болезнь моя матушка, магии у маленьких детей.

Лорд Эмбер уехал.

А я вдруг поняла, что мой контракт няни — истек.

Я никогда не понимал, что имеют в виду, когда говорят: «Хочу вернуться домой».

Приступить к работе, от которой отвлекли, наконец-то зайти с дождливой улицы в теплый холл дома, лечь в кровать после тяжелого дня — это понятно.

Когда я был ребенком, мне нравилось после каникул возвращаться в пансион, где я учился до поступления в академию. Ведь это значило, что я могу заняться исследованиями под руководством тех, кто в самом деле в этом разбирается, а не блуждать в одиночку.

Но «хочется вернуться домой»? Нет уж.

Я считал это ненужной патетикой и одной из тех глупостей, которые люди привыкли произносить. Вроде «доброе утро» — даже в то время, когда утро совсем недоброе, или «отлично выглядите» — даже если лицом собеседник напоминает больного лишаем крота.

Но сейчас…

Мне ужасно хотелось вернуться домой.

К Мисси и Лиаму — я никогда не подумал бы, что они станут мне такими родными, что я буду настолько по ним скучать.

Только проведя два дня среди ученых, на конференции, одной из тех, которые обычно мне нравились, потому что наконец-то появлялся шанс поговорить с теми, чей уровень развития чуть выше уровня обсуждения светских сплетен… я понял, что это самый долгий срок, на который я уезжал из дома с тех пор, как Мисси и Лиам у меня появились.

И мне, определенно, не нравилось быть от них далеко.

Я ужасно соскучился.

И по ним, и по мисс Фицрой.

Виктория.

Совершенно, невероятная взбалмошная леди, которую мне посчастливилось заполучить в няни.

Хотя сначала я был в ужасе, конечно.

В моем понимании человек, которого я хотел бы нанять, был серьезным и строгим — примерно как те гувернантки, которые занимались в детстве моим воспитанием.

Виктория была совсем другой. Растрепанной, смешливой, юной, такой обезоруживающе искренней, что меня это возмущало до глубины души.

Так ведь нельзя! Где жеманность и кокетство? Где желание изо всех сил сделать выгодную партию и выйти замуж? Где, в конце концов, ложь, лицемерие и стремление понравится во что бы то ни стало? Где желание привить детям манеры и заставить их слушаться? Ничего этого в ней не было. Сплошная искренность, оголенная и уязвимая.

Сейчас мне казалось, что я влюбился в нее гораздо раньше, чем узнал, что она моя истинная.

Наверное,это-то и раздражало меня в ней больше всего. Я влюбился в женщину, которая уронила меня в лужу, обвела вокруг пальца, не раз и не два, вила из меня веревки, объединившись с моими детьми, и… и я в нее влюбился. Это злило. С любовью у меня вообще не складывалось… как и с истинностью. Наука была намного более предсказуемой и сговорчивой леди.

Если быть совсем честным, я влюбился в Викторию, пожалуй, в тот же момент, как увидел. Уже тогда понял, что все… необратимо. Ее ворон украл у меня зачарованные приносящие удачу часы (и до сих пор не вернул!), но, пожалуй, наша встреча и была самой большой удачей, потому часы просто оказались больше не нужны, исчерпали весь свой зачарованный заряд.