Книга Брусничное солнце, страница 142 – Лизавета Мягчило

Он больше не пах болотом — холодный воздух, свобода и можжевельник. На мгновение ей показалось, что замерший колдун оттолкнет ее, мягкое касание губ — все, что останется между ними в этот день… Как жеВарвара ошиблась. Ошеломленный ее порывом, Яков застыл, а затем с тягучим тяжелым стоном резко подмял барыню под себя, отвечая на поцелуй. Обветренные сухие губы впились в ее — голодно, жестоко, почти неистово. Всасывая ее язык, переплетая с собственным.

И она отвечала. Горячо, влажно, задыхаясь в его широко открытый рот, отвечая на каждое резкое движение губ, зарываясь пальцами в длинные, пологом спадающие черные волосы тонкими пальцами. Как когда-то мечтала, как ночами грезила. Прижимая к себе, пока горячие пальцы Якова очерчивали линию скул, а затем опаляли кожу, спускаясь к груди. Дыхание сбилось, оглохшая от гула собственной крови в ушах, Глинка хватала ртом воздух, глядя затуманенным взглядом в ослепляюще-голубое небо, когда его губы скользнули к линии челюсти, прикусили кожу у уха, всасывая, оставляя отметины.

Она таяла. Растворялась в опьяняющем восторге, плавилась под уверенными касаниями, пока навстречу его рукам вылетало сердце.

Стоило Якову до конца опуститься на нее, убирая вес на один локоть, барыня бесстыдно развела ноги, чтобы удобно обхватить торс колдуна. Когда он плавно качнул бедрами, скользя напряженным членом у ее промежности, Варвару почти вынесло из собственного тела, со стоном она приподнялась, желая большего, прогнулась в спине.

Потому что все происходящее было так болезненно нужно, так правильно, как никогда раньше не ощущалось. Потому что сейчас его привычно прищуренный и серьезный взгляд лихорадочно пылал. Этот голод был общим.

— Что же ты делаешь… — Рычание у самого уха обдало кипятком, выбило из легких рваный выдох, потому что она вновь подмахивала бедрами, повторяя скользящее влажное движение. Желая большего. Ей так хотелось ощутить его внутри себя…

Сама. Эта мысль заставляла Якова потерять остатки человечности и здравомыслия.

Влажная, жаждущая, восторженно мягкая и отзывающаяся на любое касание. Распростертая под ним, открытая.

С глухим стоном он опустился ниже, прихватил зубами напряженный сосок, а затем зализал свою грубую ласку, оставляя тягучий влажный след. Тонкие пальцы Варвары тут же вцепились в его волосы, требовательно сжали, она сдавленно охнула, выгнулась навстречу так, что вот-вот захрустят позвонки.

Ненормальная. Такая отчаянно сумасбродная… Как же суметь остановиться?

Рука Якова скользнулавниз по впалому животу, дорожке ребер, а затем опустилась на внутреннюю сторону бедра, выводя дразнящие круги по чувствительной коже. Пока он целовал пылающие щеки, скользил языком по лихорадочно бьющейся голубоватой вене на шее. Пока с тихим поражающим всхлипом Варвара не потянула его за плечи, пытаясь опрокинуть в густую сухую траву, прикрытую пологом опавших листьев.

Еще немного и он потеряет контроль, забудет о собственном решении, оступится.

— Нет… — Звучит хрипло, сбито, он сам дышал, как загнанный зверь. На члене все еще чувствовалась ее влага, мысли о том, как она пыталась продолжить ласку разрывала его на куски. Чудовище, живущее в груди, вскинуло свою окровавленную морду, ломало клеть ребер, требуя большего. Душило здравый разум.