Книга Змеиные боги, страница 80 – Лизавета Мягчило

Резко, будто окатили ушатом холодной воды, потому что с пригорка виднелась серебрящаяся под солнцем игривая водная гладь и девчонки, танцующие в хороводе со звонкимипеснями.

Лето еще не скоро войдет в силу, майские воды ледяные, пробирающие до самых костей. Но им все было нипочем. Его мать была деревенской, отец нередко смеялся: «Кровь с молоком». Когда городских косила болезнь, она легкомысленно махала пышной ручкой, выходя на улицу. И ведь ни разу не слегла в постель.

Может, и он не там искал? Среди красивых, но меркантильных и алчных, согласных на все, топающих ножкой со звонким «купи!».

Деревенские девчонки легко заскакивали по пояс в воду, поднимали ворох искрящихся брызг и визжали, уходя в легкие мелкие волны с головой. Второй кожей липли полупрозрачные белые платья, на мокрых волосах держались огромные венки из листьев нимфеи, переплетенных длинными ножками. Хлопали по воде тонкие ладошки, просвечивались под мокрой тканью полные груди с темными ореолами сосков. Их песни и танцы зачаровывали, влекли.

Забыть Гаврилову как страшный сон. Сейчас он спустится, познакомится с красавицами и рискнет окунуться, молясь не подхватить пневмонию. Заберет с собой одну из них, с наивными широкими глазами в обрамлении по-телячьи длинных ресниц. И жизнь его наладится.

Спускался с горы Павел быстро, спотыкаясь о камни, не смотрел под ноги.

Одна из девушек увидела его раньше других – ринулась вперед счастливо, вприпрыжку. Обвила длинными невесомыми руками шею и звонко захохотала в подбородок. Низенькая, очаровательная, она пропахла стоячей озерной водой и тиной, но это не лишало ее красоты. Не вызвали брезгливость клочки длинных водорослей, запутавшихся в волосах. Одоевский зачарованно потянулся вперед, когда она приподнялась на носочках навстречу его губам.

– Полынь или петрушка?

Одоевский удивленно вскинул брови, озадаченно моргнул. Должно быть, очарованный, он не услышал вопроса. Прекратила литься песня, с интересом подошли оставшиеся две девушки. Павел неловко рассмеялся, почесывая затылок.

– Что?

– Полынь или петрушка? – повторила так же восторженно и потянулась к нему всем телом, принялась ластиться как кошка. А он не знал деревенских игр, боялся сплоховать. Сейчас скажет что-то не то, и очаровательность момента растворится. Девушка пожмет плечиками и исчезнет. В нерешительности Павел прочистил горло.

– Петрушка?

Все они залились опьяняюще счастливым смехом, продолжила нестись к небу стремительной птицей песня, девчонки кружились,танцевали. А незнакомка радостно всплеснула руками, с восторгом прижимая их к бледным, почти синим щекам.

– Ах ты моя душка! – и дернулась вперед. Он был почти уверен, что за правильный ответ получит сладкий поцелуй с запахом тины. Но вместо этого она с недюжей силой прыгнула сверху, повалила на землю и принялась щекотать.

И Одоевский смеялся, пытался вывернуться, сбежать от жестких тонких пальцев сидящей на нем девушки. Хватал воздух полными губами, выкрикивая протесты. Воздуха становилось меньше, живот сжимало, крутило в спазмах. И вместе со смехом его давят стоны, хрипы.

Кажущаяся безопасной забава переросла в пытку. Он сорвал все горло, пытаясь ее остановить, лягался, но красавица ловко уворачивалась от ударов. В глазах – живой восторг, море счастья. На губах – широкая улыбка, обнажающая ровные зубы и острые клыки. А у него дыхание сперло, заныли от смеха ребра. Павел обессилел, перестал пытаться оттолкнуть ее руки, сжимаясь в комок в попытке перевернуться на бок, съежиться.