Онлайн книга «Змеиные боги»
|
Звенели падающие в ведро капли, зажурчали ледяные струйки, короткие всплески сменились бурным потоком – он выкрутил простынь и снова вернулся к лавке, сопровождаемый четырьмя парами напряженно остекленевших глаз. Удовлетворенно цокнул языком и принялся снова пеленать бессознательную Смоль, нездоровая краснота которой медленно уступала яркому румянцу. – Они могли увязаться от моровой избы? Мы заходили внутрь. – Зычный голос Елизарова неожиданно сталглухим, замогильным. – От избы не могли, банник местный и от владений своих не отходит. Его мог подстегнуть гнев. Или страх перед чем-то сильным. Может, кто-то что-то страшное в дом протащил? Вы забирали оттуда что-то? – Мужчина на мгновение замер, разгибаясь. Конец простыни так и остался свисать с лавки, не заткнутый под бок девушки. С него на пол гулко капали тяжелые холодные капли, разбавляя повисшую тишину. – Нет, не брали. – Бестужев скривился и поправил простынь, тяжело опускаясь на пол, прислонился к лавке спиной, чувствуя, как обжигала кожа Смоль, быстро нагревая тонкую ткань. Майка намокла, и он потянулся, стягивая ее через голову, отбросил в сторону. – В любом случае тебе пора. Поздно уже, ребятам нужно отдохнуть. За Катей я присмотрю сам, здесь в твоем обществе никто не нуждается. Щек неохотно кивнул, насмешливый взгляд был прикован к нежно-голубой Гавриловой с обескровленными губами. Она даже не моргала, быстро шевелились губы, но шепота не было слышно. Пальцы рук, лежащих на столе, выбивали нервную, сильно заметную дрожь, и Павел накрыл их своей рукой, хмуря брови. Как бы пробрало ее, увидь Надя банника? Он так и не надел свитер, небрежно забросил на плечо. Этот короткий жест всколыхнул воспоминания, а они потянули за собою волну гнева. Голос Одоевского замедлил мужчину, но не остановил: – Постой, откуда ты обо всем этом знаешь и в баню как попал? – Оттуда же, откуда любой в Козьих Кочах. Мы живем в этом. Домовые, мавки, лешие – наша обыденность. А в баню я попал через окно, должно быть, банник не удержал напор всех одновременно. – Кот метнулся между его ногами, вылетая на прохладу улицы, тихо скрипнула дверь. И в доме повисла тишина. Давящая, звенящая холодным металлом. Все разбрелись быстро – первой вскочила Надя – нервно пригладила растрепанные волосы дрожащими руками, облизала полные пересохшие губы и молча метнулась в комнату. Проводив ее внимательным взглядом, не спеша поднялся и направился следом Одоевский. Впервые абсолютно молча, не отпуская грязных шуток и не раздражая пустой болтовней, устроился на коробе Елизаров. А Саша продолжал сидеть у лавки, поднимаясь лишь для того, чтобы пощупать лоб Катерины и сменить простыни. Если к утру та не очнется, он продаст остатки своей никчемной души проклятой Чернаве. Смоль должна открыть глаза. Времяшло, дыхание Кати выровнялось, побледнела кожа. Он продолжал менять простыни, пока она не стала прохладной, тогда направился за полотенцами, краем уха уловил громкий шепот из приоткрытой двери в отдельную комнату: – … Не выдумывай… мы договаривались. – … То я все им расскажу, признайся… и мы подумаем, как… – Сказала же, нет, отвали! – Голос Гавриловой взлетел вверх, почти перешел в истеричный вскрик, возмущенно всхрапнул на коробе Славик. Бестужев устало нажал подушечками пальцев на закрытые веки, помассировал. Совсем скоро начнет светать. Вытер Смоль и дотянулся до аккуратно сложенной в углу печи пижамы. Пока одевал, Катя хмурила черные брови и вяло пыталась отбиться, успокаивая взбесившихся бесов. Если бы ей стало хуже, вряд ли он получил бы вялый шлепок по лицу тонкой ладошкой. |