Книга Змеиные боги, страница 67 – Лизавета Мягчило

Повисла давящая тишина.

Все шумно дышали, змеиные кольца судорожно сжимались, хлестали, обвивали ногу Елизарова. А затем замедлились, затихли. Он протяжно выдохнул и медленно убрал с нее ботинок, направляя на жалкие останки дрожащий луч фонаря.

– Гадюка. Охренеть. Блин, Гаврилова, прости, твою подружку грохнул.

– Ты ненормальный, она почти меня достала. – Надя осоловело размазала по лицу гадючью кровь и тяжело втянула воздух через трепещущие ноздри. Язык ее заплетался,а слова путались. Схлынул бурлящий в крови адреналин.

– Скажи спасибо, что только почти.

Одоевский поднял ее на ноги, и они быстрым шагом направились к выходу. Баба Софья была права – моровы избы место для мертвых, живым они ничего хорошего не сулили. Здесь жили лишь гадюки да страхи, прячущиеся в тенях углов, жирные и опасные.

Смоль выходила последней, что-то было не так, не давало покоя. Она обернулась. Вопрошающий взгляд скользил по огаркам свечей, по силуэту покойницы, спрятанному в тенях. Прав был Щек, изба очень старая. Это было легко понять по одежде – сарафану, кокошнику. Грустно стало лишь оттого, что наряды такие носили только молодые, не успевшие познать жизни девушки.

А за дверью снова слышался грубый хохот Славика.

– Ля, сейчас кто-то отправится за подружкой. Ненавижу этих гадов.

Когда Катя спрыгнула в протянутые руки Саши, Елизаров был на полпути к широкому камню. На нем свернул в громадные коричневые кольца свое тело пригревшийся под последними вечерними лучами полоз. Его голова лениво опустилась на камень, туловище замерло, лишь изредка вяло шевелился самый конец хвоста.

Что-то внутри сжалось, треснуло. Она побежала вперед.

– Не надо, он ничего тебе не сделал, Елизаров. – Проскользнула под его рукой, уже сжимающей широкую еловую ветку и поднятой для удара, и загородила собой камень, чувствуя его тепло левой голенью.

Булыжник был гладким и по-настоящему теплым, это чувствовалось даже через плотную ткань джинсов. Перед полозом страха не было – Смоль знала, он не ядовит, а укусы не слишком болезненны. Его спокойствие и доверчивость били по оголенным нервам. Даже сейчас, скашивая карие глаза, Катя видела змея – такого же неподвижного и сонного на камне, пробующего воздух около ее ноги тонким языком.

– Пацифизм тебя убьет, Катенька, вот вцепится сейчас тебе в задницу, посмотрим, как запоешь. – Славик равнодушно откинул ветку, и она сделала стремительный шаг вперед, ближе к ребятам. Воображение почти позволило почувствовать укус на ягодице, и Смоль тайком растерла ее.

Мрачное предсказание не сбылось, полоз не кинулся. Потеряв всякий интерес к людям, он следил за ними немигающим равнодушным взглядом до тех пор, пока их спины не скрылись за стволами деревьев.

До дома они добрались к темноте. Уставшие, с гудящими головами после выпитого за день, Бестужеви Елизаров сразу рухнули в кровати. Заперлись в комнате Одоевский и Гаврилова, подперев хлипкую дверь табуреткой. А Катя не могла расслабиться, сбросить невесть откуда возникшее напряжение.

Всю дорогу ей казалось, что за спинами слышались чужие шаги, что-то двигалось. Звонкие голоса разносились по ветру, громко хохотала Гаврилова, несмотря на пережитую встречу с гадюкой. Смоль слышала шепот травы и шуршание веток – уставшее сознание играло с ней. Стоило замереть и обернуться, чтобы увидеть пустоту. Катя до рези в глазных яблоках вглядывалась в толстые стволы, а затем нагоняла компанию трусливо быстрым шагом.