Книга Змеиные боги, страница 64 – Лизавета Мягчило

На предплечье легли твердые пальцы, сжали руку, вынуждая ее повернуть голову. Окунуться в холод голубых глаз, в возмущение и брезгливость, которую Бестужев источал. Она не сдержалась, отшатнулась, выворачиваясь из хватки. У Смоль не было ответов на его вопросы, но это ничего не меняло.

– А тебе ли не все равно?

Он изумленно моргнул, сжал пальцы опустевшей руки в кулак.

– Никогда не было. Я думал, ты это знаешь.

И слова, что должны были заставить трепетать сердце от волнения, неожиданно ударили по груди невидимым хлыстом. Обидно, тошно. Смоль протестующе качнула головой и сорвалась с места. От Бестужева не убежать, но от разговора она попробует:

– Тогда твоя забота всегда выражалась крайне неправильно.

Разговоры поглотили время, совсем скоро появится изба, разламывающая пространство своей инаковостью. А закат уже принялся разукрашивать небо несмелыми мазками малинового и оранжевого цвета, совсем скоро небо станет угрожающе-алым.

Насколько тяжелой же будет картина…

Смоль смахнула с плеча жирного крестовика и замерла на краю поляны, ноги отказывались нести тело дальше, во рту пересохло.

Если пустая изба казалась мрачной, то эта была омерзительной. Тот же сруб на высоких сваях, та же дверь и заплесневевшая солома на крыше. Но теперь в груди не трепет предвкушения, а липкий ужас и отвращение. На двери висел порыжевший ивыцветший оберег из красной шерстяной нити, даже сейчас он держал створки плотно закрытыми. Тонкий безмолвный страж. Лестницы не было, должно быть, ее убрали за ненадобностью или она давно развалилась в труху, а остатки растянули звери и старательные муравьи – на починку родного жилья.

– Ну если мы и там не найдем жмурика, я очень расстроюсь. – Славик восхищенно потер ладони перед тем, как шагнуть к избе и подтянуться на руках, забрасывая тело на порог одним мощным рывком.

Катя скептически осмотрела порог, доходящий до груди, а затем свои ноги. Летать Смоль не умела, карабкаться без опоры было тяжело, камера висела на животе драгоценным грузом. Долго думать не пришлось – Сашины руки неожиданно уверенно легли на талию и подняли, как котенка – быстро и небрежно передали в руки стоящего на пороге Елизарова. Под ногами хрустнула тонкая веточка ели, и Катя смущенно кивнула, отходя от края.

– Твоя любовь к мертвецам очень сомнительно выглядит, Славик.

Пыхтя, забросил тощую Надю на порог побагровевший от натуги Одоевский. И, исчерпав свой лимит, истерично хохотнул, пытаясь подняться на дрожащих руках. Гогочущий Елизаров подтянул его вверх за шкирку, оставляя шумно дышать на четвереньках у двери.

– Да он просто на всю голову отбитый. – Гаврилова отряхнула ладони и сокрушенно уставилась на сломанный ноготь с облезшим у кутикулы лаком. Казалось, оскорблять других ей было так же просто, как дышать.

Славик не огорчился. Широко улыбаясь, сделал шаг до двери и рывком содрал оберег, отбрасывая его в сторону. Створка поддалась легко, призывно скрипнули петли, в лицо ударил запах затхлости и тлена. Катя облегченно выдохнула – она была готова к трупному смраду, вони разложения. Но пахнуть там было нечему. Если верить Щеку, здесь люди обрели покой почти два столетия назад. Чудом было то, что морова изба еще не развалилась.

Щелкнули в руках фонарики, и Елизаров перешагнул порог в дом Нави, расслабленно парируя ответ Гавриловой: