Книга Теория гибрида, страница 203 – Пенн Кэссиди

Должно быть, я сказала это вслух, а не про себя, потому что Атлас схватил меня за руку и сжал, тихо сказав:

— Никогда больше, красавица. — Я посмотрела ему в глаза, и они были такими серьезными, полными решимости и обещания, что у меня не было выбора, кроме как верить каждому его слову. Никогда больше… Он был прав — никогда, никогда больше.

Он протянул другую руку и убрал волосы с моего лица.

— Я люблю тебя, Сиренити.

Его голос был ровным, слова убедительными. В тот момент, когда они были произнесены, что-то в моей груди, казалось, открылось.

Атлас наклонился и снова поцеловал меня, на этот раз чуть крепче, чем раньше.

— У меня никогда не было настоящей семьи. Никогда не знал, кто я и откуда. Единственной семьей, которая у меня была, были эти ребята и Локсли. — Его глаза потемнели. — Я думал, что потерял свою сестру, и это почти сломило меня.

Хотя Локсли не была его кровной сестрой, я знала, что у них с Атласом был один и тот же отец, вампир, который произвел на свет горстку новых вампиров. Локсли была дампиром, единственным биологическим ребенком вампира, и Атлас нашел ее и взял к себе, воспитывая в своем ковене после того, как ее отец тоже бросил ее, исчезнув без следа. Он так и не нашел этого ублюдка, но все еще любил свою сестру.

— Ты вернула ее мне, — тихо сказал он, его глаза сияли благодарностью. — Теперь ты моя семья, Сиренити. И я убью любого, кто попытается причинить вред моей семье.

— Я люблю тебя, — прошептала я во время очередного поцелуя, а затем почувствовала, как он улыбается мне. Я так долго ждала, чтобы сказать ему эти слова, и теперь, когда они прозвучали, не знала, чего ожидать. — Черт возьми, мне кажется, я люблю тебя гораздо дольше, чем следовало, — призналась я.

Подняв глаза, я встретилась взглядом с Бастианом и Августом. Я почувствовала, как Меррик позади меня протянул руку и лениво провел пальцами по моим волосам.

— Вы должны знать, что я чувствую это ко всем вам, — сказала я,и щеки у меня покраснели, несмотря на то, что мы только что сделали. — Я решила, что никогда не буду выбирать ни между кем из вас. Вы все мои, и мне насрать, что кто-то скажет по этому поводу. Так что, если кто не хочет делиться мной, предлагаю уйти прямо сейчас.

Мы никогда раньше официально не говорили об этом вслух, и я избегала этого. Боялась мысли о том, что кто-то из моих парней уйдет, но это нужно было сказать, и прямо сейчас, казалось, было подходящее время. Сегодняшний вечер был решающим для всех нас.

Но никто не двинулся с места.

Затем Меррик сказал:

— Ну, я, блядь, никуда не собираюсь. Я не позволял себе заботиться о женщине с тех пор, как умерла моя Шивон. — Мое сердце сжалось от боли в его голосе. Я ненавидела то, как сильно он был вынужден страдать. — Но встреча с тобой напомнила мне, каково это. Когда я с тобой, то чувствую себя таким сентиментальным и все такое прочее дерьмо. Думаю, я полюбил тебя с той самой секунды, как ты закатила на меня свои прелестные глазки у себя на кухне и велела пинать камни.

— Этот ублюдок не мог заткнуться из-за тебя, — простонал Фауст, и я увидела, как он закатил глаза, глядя на Меррика. — Думал, он наконец-то сорвался. Клянусь, я был в нескольких секундах от того, чтобы самому избавить тебя от страданий.

Я фыркнула, вспомнив, как впервые встретила Фауста и как он смотрел на меня, как на что-то, найденное в сточной канаве.