Книга Карусель душ, страница 11 – Пенн Кэссиди

— Потому что мы здесь свободны, — искренне ответил он, снова привлекая мое внимание к себе. — Мы можемнаслаждаться музыкой так, как никто другой на Земле не может и никогда не сможет снова. Мы можем испытать удовольствия, о которых некоторые могут только мечтать. Нет ни страха, ни болезней, ни страданий. Чего еще можно желать?

— Но как насчет всего остального? Как насчет… — Я на мгновение задумалась, мой разум лихорадочно работал, пытаясь придумать какой-нибудь способ объяснить то, что я чувствовала. — А как насчет того, чтобы состариться? Или путешествовать по миру? Как насчет того, чтобы все вернулись в реальный мир, который мы оставляем позади? — Паника подступила к моему горлу, как змея, изо всех сил пытающаяся не отпустить свою жертву.

Он уставился на меня слишком понимающим взглядом. Он так же хорошо, как и я, знала, что меня не так уж много ждет в этом мире. У меня больше не было друзей, Остин позаботился об этом. Моей маме было наплевать на меня теперь, когда она была счастлива в своей новой жизни. Все, что у меня было, — это…Бабушка Аннет.

Душераздирающая тяжесть навалилась на меня, когда ее лицо промелькнуло в моей голове. Чувство вины клокотало в моей груди при мысли о том, что я оставлю ее позади. Ей уже пришлось пережить опустошение от слишком ранней потери моего отца. Могла ли я действительно даже подумать о том, чтобы бросить ее?

Вероятно, это сделало меня монстром за то, что я даже позволила себе представить, что живу здесь полуживой. С моей стороны было эгоистично не учитывать ее.

Теодор небрежно отмахнулся от моего комментария одной рукой, его серебряные и золотые кольца блеснули в лунном свете.

— Эти вещи со временем теряют свою привлекательность. — Его глаза следили за танцующими духами, на его лице появилось выражение удовлетворения. — Человеческие жизни так коротки — они заканчиваются прежде, чем ты успеваешь прожить их полностью. Я никогда не был человеком, но я с завистью наблюдал за всеми вами. Вы понятия не имеете, насколько драгоценно ваше время, пока его у вас не отнимут. Оно никогда не подводит. Души будут всё умолять вернуться. Они обещают мне, что изменят свою жизнь к лучшему, но только тогда, когда увидят ужасы, которые ждут их за зеркалом.

Я изучала его профиль, пробегая глазами по выступам и впадинам этого странного фасада-скелета. Это была не маска и не краска для лица. Казалось, что это действительно былочастью его кожи, как будто под поверхностью светился какой-то внутренний свет. Если я была честна с собой, а я редко была честна в эти дни, я могла бы даже сказать, что он был красив. Каким-то болезненным, жутким образом я не могла не обнаружить, что меня… влечет. Я покачала головой, когда он снова повернулся ко мне лицом, отводя глаза в сторону, чтобы избежать его взгляда.

Теодор усмехнулся, звук был глубоким и хриплым.

— Знаешь, ты довольно очаровательна, — сказал он, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо. Сегодня вечером его прикосновение было ледяным, но это было приятно. Я посмотрела ему в глаза. Они снова были черными, в них сияли звезды. — Для смертной, — добавил он.

Я пригвоздила его взглядом.

— Почему-то я не думаю, что очаровательная — подходящее слово. Скорее безнадежная, потерянная, сбитая с толку и взбешенная.