Книга Тайна проклятого дара, страница 53 – Наталья Русинова

– Ничего страшного, бабуль. Жилу потянула да через колено… Подыши, пройдёт.

Легко сказать! Лиходеи вот они,за забором. Как ещё к ним никто не забрался? Может, повезло, что их изба на самом отшибе? Банда буянила в кабаке – даже досюда доносился звон глиняной посуды и вонь браги – да во дворе у Евсеевых. И в середине улицы, где и разворачивалась основная битва.

– Варька… – Агафья всё никак не могла успокоиться, рвалась из Яринкиных рук. – Варька у Евсеевых…

На пороге избы в клубах дыма показался кашляющий Дар. Зелёный кафтан, купленный вчерашним днём на торжке, дымился в нескольких местах, на рукавах зияли прорехи. Старый Еремей сидел у него на горбушке, стискивая плечи одной рукой, а другой – скрученный рушник, из которого торчал угол иконы. Бабка ахнула, громко и с облегчением.

– Бежать сможете? – Дар ссадил деда рядом на крыльцо бани. Дождавшись мотания головой, помрачнел. – Ладно, тогда слушайте. Если полезут во двор – закройтесь изнутри бани. Яринка, поливай стены водой из кадушки. Ежели подпалят – дышать только через мокрые тряпки на лице.

И оглянулся, пытаясь рассмотреть через забор, что происходит в соседнем дворе.

– Трое, оружные. Ломают вход. Варвара у соседей?

Ответом ему послужил грохот двери, рухнувшей с петель. И бабий вскрик – у самого их забора.

– Варька! – ахнула Яринка.

И верно. Сестрица, чумазая и зарёванная, пыталась пролезть через сдвинутую доску, но не получалось. За спиной её всхлипывала Маришка Евсеева, лохматая и в одной рубахе – не иначе как волосы собирались умащивать Яринкиными снадобьями, потому и не оделись для встречи гостей. Дар кинулся к ограде, выломал сразу две доски, втащил ревущих девок внутрь.

– Батька с матушкой к старосте пошли на разговор, мы одни в избе были, через окошко вылезли, – затараторила Маришка, вцепившись лешаку в локоть, как старому знакомцу. – Лиходеи пса зарубили, во дворе всё покрушили, потом в избу начали ломиться…

Яринка растерянно переглянулась с бабкой. Каждому ведь известно: любая шайка во взятом поселении перво-наперво шарит по избам, овинам да амбарам в поисках самого ценного. Режет мужчин и стариков, насильничает баб, вяжет детей – перепродать потом иноземцам на невольничьи рынки. А уж потом, упившись хмельной браги, идёт крушить, ломать и жечь дотла.

– Они пришли убивать, – подтвердил её догадку Дар. – Это не лесные тати. Их кто-то нарочно наслал на Листвянку, чтобы устроили здесь светопреставление.

В калиткугрохнуло. Да так, что запор едва не вылетел из дощатого полотна вместе со скобами. И во двор вошла смерть.

У смерти были кольчуги, покрытые грязью, кровью и копотью. Факелы и мечи в пятнах руды. Смерть скалилась зло и радостно, упивалась близкой добычей. Глаз у ней было много, шальных и голодных. Вспыхнувших, будто волчьи, при виде зарёванных девок в одних рубахах.

Наверное, так же входили смерть и боль четверть века назад в избы, которым не посчастливилось стоять близёхонько от мест, где бушевала война. Где железо с хрустом и влажным клёкотом разрывало живую плоть, входило в открытое горло, незащищённую спину убегавших селян. Где дети теряли родителей в один миг. Где старики взывали ко всем на свете богам, упрашивая забрать их жизни, только бы уберечь от беды внуков, – но никто их горячие мольбы не слышал.