Онлайн книга «Тайна проклятого дара»
|
Однако Михрютка с Даром её восторга не разделяли – первый тихонькопостанывал, опять вцепившись ей в косу, второй снова начал бледнеть, держась за живот. Видать, та самая лесная душа не давала нутру покоя. – Иди, хозяюшка, – умоляюще прошептал Михрютка. – Тебе эта дрянь ничего не сделает и даже не почует тебя, а вот нам и находиться рядом нехорошо… И Яринка решилась. Раз её саму не пучит и не крючит, а моховик уверен, что иначе им не выйти из подземелья, придётся рискнуть. Она подошла к угольной черте, стараясь не касаться сияющего потока, и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в яму. И от увиденного её махом бросило в жар и холод. Здешняя яма оказалась глубже, чем та, с гадюками-переростками. Пол её устилал ссохшийся мох, точно такой, как в коридоре. И на этом мертвяцком ковре лежало… Дерево? Человек? И не разглядеть доподлинно. Тело пленника, запертого в сияющей темнице, менялось едва ли не каждый миг. Вот стрельнули в стороны тоненькие и пушистые, как у смородиновых кустов, корешки – и тут же опали горсткой сухостоя на моховую подстилку. Вот лицо – всё же человек? – исказилось мукой, по ввалившимся щекам и шее поползла кора, а худые руки со скрюченными пальцами, что скребли сейчас пол, подёрнулись желтоватой листвой, которая опала следом за корешками… Но тут пленник поднял на неё глаза. Огромные, с яркой прозеленью, какая бывает лишь у трав, растущих в заповедных уголках чащи, Яринка сегодня насмотрелась на них вдоволь. И она замерла, утонула в этих глазищах. В них дышал и жил лес, шелестел лиственными кудрями, качал игольчатыми лапами. В них переливалось синим и голубым летнее небо, краше которого она никогда не видела. Даже в августовские тёплые вечера, когда и солнце, и луна одновременно стояли в вышине, пусть и по разные стороны небосклона, похожего на аксамит для платья сказочной принцессы. А затем в ушах у Яринки зазвучала песня – без слов, но сейчас они были и не нужны. Так пел лес, качаясь на ветру. Так пел дождь, поливавший иссушенную землю, и она вторила ему, расцветая, давая силу корням, стеблям и побегам. Так пели травы по весне, наливаясь соком. Так пел Дар, исцеляя Ванькиного пса, – но сила его песни не шла ни в какое сравнение с тем, что Яринка слышала сейчас. «Это я, – вдруг раздался прямо в её голове скрипучий голос, и перед глазами засияли кудрявые берёзовые ветви, сквозь которые светило солнце. – И это тожея, – узловатые корни сосен стелились по земле, усыпанной иголками – зелёно-рыжими, как Яринкины глаза. – Всё это я…» Зелень Комелевой бороды и его рожки. Мох, укутывавший тело Дара, лечивший ему раны, нанесённые проклятым колдуном. Тайные тропы, открываемые ворожбой Михрютки. Трещины в потолке коридора по которому они шли… Теперь Яринка знала – это древесные корни ломали толщу скал, резались о каменные осколки, истекали липким соком вместо крови, но всё же не отступали. Потаённая сила, что в отчаянии пыталась прорваться под землю, разрушить стены проклятой темницы и увядала под ворожбой, несущей смерть. И только самое могучее существо в здешних землях жило, несмотря ни на что. Иссушенное, голодное, измученное, уже десятки зим оно против воли отдавало всю чародейскую силу проклятому Твардошу и исполняло его приказы. «Это заёмная сила. Украденная», – вспомнила Яринка слова Михрютки при встрече с Пеньком. |